Я открыла глаза. Прищурилась от яркого солнечного света, нескончаемой рекой вливающегося через настежь распахнутые окна.
Быстрый взгляд вокруг позволил мне убедиться, что я лежу в своей спальне. На мне было красивое светлое платье, очень похожее на подвенечное. Темные волосы распущены и разметались по подушке.
Затем я посмотрела на руку, которую Джестер располосовал в ходе ритуала, и слегка удивилась, не заметив на ней повязки.
Неужели порез так быстро затянулся? Странно, он выглядел глубоким. Впрочем, Джестер вполне мог вылечить его, как ранее вылечил меня от хлестких оплеух Петера.
И только после этого я хмуро уставилась на инквизитора.
Он сидел на краешке кровати и беспечно улыбался. Ох, как Джестер был хорош в этот момент! Да, я была очень, очень сердита на него. Но мое сердце привычно дрогнуло при виде инквизитора.
Светлые волнистые волосы Джестера были небрежно перехвачены на лбу кожаным шнурком. В распахнутом вороте рубашки серебрилась цепочка с крупным кулоном из какого-то темно-синего, почти черного, камня.
По всему было понятно, что в отличие от меня инквизитор пребывал в превосходном настроении. Озорные искорки так и плясали на дне его зрачков.
И чего веселится, спрашивается? Ах да, конечно, это же не ему грозит погребение заживо.
— Ну? — первым заговорил Джестер, когда молчание несколько затянулось. — Неужели ты ничего не хочешь спросить у меня?
— Я просто гадаю, на какую подлость еще ты способен, — медленно процедила я. — Что я тебе дурного сделала? Почему ты настолько сурово поступил со мной?
Я так старалась, чтобы мой голос прозвучал как можно суше и без эмоций, но все-таки глаза защипало от непрошеных слез.
Нет, я не расплачусь. Ни за что не расплачусь! Это слишком унизительно: рыдать в присутствии человека, который только и дожидается такого неопровержимого доказательства моей слабости.
— Тереза. — Джестер прекратил улыбаться и положил свою руку поверх моей. — Все, что я делаю, я делаю лишь во благо тебе. Помнишь, я обещал, что вытащу тебя из этой передряги?
— Во благо мне? — Я презрительно хмыкнула, но не стала отдергивать руку. — У тебя весьма оригинальные понятия о благе. Похоронить человека заживо. О да! Великолепный, а главное, такой милосердный план спасения!
— Ты действительно поверила, что я способен на такое? — Джестер вдруг захихикал. — Какая прелесть!
Я насупилась пуще прежнего.
Вот ни капельки, ни грамулечки не смешно! Так и хочется врезать этому мерзкому блондину по его ничего не понимающей голове. И только два соображения удерживали меня от этого поступка. Во-первых, все равно не получится. Этот гад наверняка увернется. А во-вторых, сразу после этого я опять паду хладным трупом, так и не успев узнать, что же замыслил Джестер. Увы, свои обещания этот негодяй умеет держать.
— Ладно, не хмурься. — Джестер придвинулся ближе и снисходительно потрепал меня по щеке. — Хоронить тебя не будут.
Не успела я обрадоваться этому известию, как инквизитор исправился:
— Точнее, будут, но ненадолго.
Я так и застыла с открытым от возмущения ртом. Ничего себе! Он это всерьез?
— Не бойся, класть в гроб и зарывать тебя в сырую землю никто не собирается, — поторопился успокоить меня Джестер. — Ты займешь почетное место в фамильном склепе рода Теоль как законная супруга Петера.
Рог открылся еще шире. Вдобавок еще и глаза на лоб полезли. И я издала какой-то сиплый хрип, средний между возмущенным клекотом и измученным стоном.
Джестер не выдержал и рассмеялся опять. Но и на этот раз его веселье долго не продлилось.
— Прости, — хрюкнул он в последний раз и успокоился. — Прости, Тереза. Но ты такая забавная в своем немом гневе и удивлении.
— Да уж, ситуация — обхохочешься просто, — с трудом выдавила я из перехваченного спазмом горла.
— Теперь серьезно. — Джестер крепче сжал мою руку, которую я попыталась отдернуть. — Тереза, тебе действительно придется несколько часов провести в фамильном склепе рода Теоль. Но не переживай. Ночью я заберу тебя. Честное-пречестное слово!
Я украдкой облизала пересохшие от волнения губы.
Звучит все как-то не очень хорошо. Точнее сказать, очень нехорошо. Идея Джестера в восторг меня не привела, отнюдь, волосы на голове вновь зашевелились от ужаса.
— Если ты боишься темноты, то я могу сделать так, чтобы ты глубоко-глубоко заснула, — поторопился приободрить меня блондин. — А потом, когда церемония закончится и все любопытствующие и скорбящие разойдутся, разбужу тебя.
— А зачем это вообще надо? — буркнула я. — Погребение, склеп. Ничего не понимаю!
— Тереза, это самый простой и легкий способ уладить все те проблемы, которые ты наворотила, — спокойно ответил Джестер.
— Я?! — от возмущения я чуть не сорвалась на препротивный визг. — Что я наворотила? Издеваешься, что ли?!
— Цыц, — весомо обронил Джестер и тем самым пресек зарождающуюся было у меня истерику.
Как он это делает? Даже голоса не повысил — а мне мигом расхотелось кричать и ругаться. Да, живи Джестер в нашем мире — цены бы ему как руководителю не было. Думаю, подчиненные ходили бы у него по струночке, тихие, послушные и исполнительные.
— Тереза, пойми, у меня просто нет другого выхода, — продолжил Джестер негромко, но с нажимом, убедившись, что я замолчала. — По закону я обязан доставить тебя на суд в Мефолд. Да, я могу этого не сделать. Но тогда уже через пару недель сюда явится другой инквизитор. И он вряд ли будет настроен к тебе так же благосклонно, как я. Ты обречена. Способности к ментальной магии и некромантии, считай, приговор. А устойчивость к коррекции ауры делает твою дальнейшую судьбу совершенно незавидной. Вопрос будет стоять даже не о пожизненном заключении, а о смертном приговоре.
Я вся поникла от столь жестоких слов Джестера. В комнате было тепло, даже жарко, но меня начала бить крупная дрожь. Как будто я уже ощутила ледяное дыхание близкой неминуемой смерти.
Блондин по-прежнему держал меня за руку, поэтому наверняка почувствовал мое волнение. Чуть сильнее сжал пальцы, словно стремясь успокоить меня.
— Да, ты можешь рассказать о том, что на самом деле не Тереза Трей, а иномирянка, занявшая ее тело. — Слова Джестера лились ровно и без пауз, как будто он долго и упорно репетировал эту речь. — Скорее всего, тебе даже поверят без особых проблем. Инквизиции известно о существовании «ходящих между мирами». Мы не одобряем их деятельность, но пока не в состоянии пресечь ее. Сама понимаешь, невозможно поймать того, кто в любой момент может ускользнуть в другую реальность. Однако в данном случае это ничего не меняет. Неважно, кто ты — Лариса или Тереза. Важно, что ты умеешь. Твой дар — это твое проклятие. И приговор в данном случае известен заранее.
