– Мисс Макферсон.
Она выглянула из-за угла.
– Пойдем!
– Мой багаж в Фарстоне —
– У вас нет большего багажа.
– Но ведь —
– Что?
– Когда мы вылетали из Фарстона, вы обещали мне, что все —
– Это и есть все.
Он держал в руках сумку и несессер.
– Я прилетел из Варшавы фирменным чартером ТранксПола, взял кучу оборудования, несколько костюмов —
– Вам теперь костюмы не понадобятся. Пойдемте.
– Погодите! Мне нужно позвонить —
– Кому? И зачем? – она в раздражении пнула стену. – Проснись! Что я тебе говорила? Ты не прилетел из Варшавы! Ты не работаешь ни в каком ТранксПоле! Тебе некому звонить! То, что ты помнишь – это последствия катастрофы в твоей голове. Дошло наконец?
Он с интересом поглядывал на нее еще долгое время после того, как она замолчала. Она смутилась, опустила глаза, густые волосы закрыли лицо, детский рефлекс. Замойский отставил багаж, взял ее за руку – она отступила, хотела вырваться, не удалось, он был сильнее, и она перестала дергаться, с вызовом вскинула голову – он взял ее за руку и поцеловал в запястье.
– Анжелика, ангел мой, веди, – заявил, усмехнувшись в усы.
И я должна его оберегать, я должна его контролировать. Быстрым шагом она двинулась к боковой лестнице. Зачем же ты послал ко мне именно его, отец? Единственная вещь, которой не могли научить меня иезуиты, не научила Африка: силе и слабости мужчины.
Они незаметно выскользнули во время мессы. Анжелика уже успела подготовить коней. Отправились они на юг, потом повернули на юго-восток, потом на северо-восток, вдоль реки. Сезон дождей уже завершился, русло, несмотря на вчерашний ливень, было почти сухим.
Замойский на коне выглядел весьма потешно. Она оглядывалась на него через плечо, и с каждым следующим поворотом лицо его становилось все болезненней. Он ни о чем ее не спрашивал, и это являлось самым четким доказательством полной подавленности Адама Замойского.
В час сиесты, сойдя на привале с коня (а как он сходил – нужно было видеть), воскрешенец пал навзничь в мелкой тени речного берега. Надвинул шляпу на лицо и лишь тогда, из-под шляпы, в безопасности от насмешливого взгляда Анжелики, успокоив дыхание, принялся ворчать свои вопросы.
– Зачем?
– Потому что нужно сделать все, чтобы избежать войны.
– А что мне до ваших войн? – фыркнул он.
– На тебя обратили внимание. Существует возможность… Существует такое будущее, где…
– У вас тут есть машины времени?
– Что? Нет! – фыркнула она раздраженно. – Просто… – она поискала в голове определение, – хронопатические узлы черных дыр позволяют частицам с нулевой или близкой к нулевой массе двигаться назад по потоку времени.
– Ага, – шляпа на его лице даже не дрогнула.
Разочарованная, она потянулась и сбила ту с его лица. Он заморгал.
Она склонилась над Замойским, заслонив ему половину синего неба.
– Создаются контролированные коллапсы, крафтируется геометрия окружающего пространства-времени, – она выговаривала слова медленно, делая четкие паузы между предложениями. Она видела его, он же – лишь пятно тени, и все же не мог отвести взгляд; она пришпилила его к каменистой земле – не пошевелиться. – Отсюда происходят вероятностные предсказания. Можно действовать на их реализацию, можно – против. И вот, опираясь на информацию из Колодца «Гнозиса», мы убрали тебя в тень, чтобы минимизировать шансы начала войны.
– Кто это «мы»?
– Мы. Макферсоны.
– Какое вообще отношение я имею к этой гипотетической войне?
– Не знаю. Такое вышло из Колодца.
– Ага. Чудесно. Сколько тебе лет?
– Девятнадцать.
Почему он спросил именно о возрасте? Она поднялась, чтобы отвести коней к ближайшей луже. Множественное число первого лица слетело с ее губ рефлекторно, поймав врасплох, и рефлекторность эту она не понимала до конца. Хватило и недели в Фарстоне; эта неделя и горький яд доверия, столь коварно влитый в ее вены в замковых катакомбах пустышек. Джудас, похоже, отработал метод превосходно, отточил на бесчисленных детях и внуках, что годы и века до Анжелики изливали свои сиротские сны на холодные камни монастыря Пурмагезе.
Она снова попыталась принудить себя к ненависти. (Что за отец, Король-Механик, а не отец…!) Ничего не получилось. Ощущала себя частью семьи. Как она могла воспротивиться Джудасу, сопротивление невозможно, не было места для сопротивления, не осталось для того и малейшей щелочки. Он поверял ей проблемы, планы и секреты – даже не попросив о сохранении тайны! Самым естественным из возможных способов – признавал ее право на фамилию, на кровь, на наследство. Оказанное Джудасом доверие связало ее крепче дюжины коннективных сетей в мозгу. Он подкупил ее, она это понимала.
Я хотела быть подкупленной, прошептала она своему грязевому отражению в замутненной луже. Я мечтала об этом, видела это во сне. Анжелика Макферсон. Ждала этого. Она ощерилась в грязь, та вернула оскал.
– И как мне убедиться, что ты не обманываешь меня от начала и до конца? – крикнул Замойский, обмахиваясь шляпой.
– Это непросто, – призналась она, возвращаясь с конями. – Поскольку в том-то и дело, чтобы отрезать себя от Плато. Но, давай будем искренни, с мозгом двадцать первого века ты настолько тотальный неуч —
– Вот спасибо.
– Не стоит, я же от всего сердца. Ты настолько тотальный неуч, что у тебя нет выхода, придется принять некоторые вещи на веру.
Она присела в тени, вытянула ноги, достала батон, откусила.
– Хотя бы то, что сам ты – не конструкт на Плато, и что эта ящерица – ящерица, а не симуляция СИ.
– Virtual reality, да?
– Нет, отнюдь нет. Внутри СИ ты сам бы являлся такой же симуляцией, что и ящерица, только несколько сложнее.
– СИ?
– Семи-инклюзия. Инклюзия, которая… Проклятие, это тебя только с толку собьет. Инклюзии в физическом смысле – это все продолжительные отрезы пространства-времени. Но Порты можно произвольно открывать и закрывать; хотя удержание Порта – дорого. Открафтирование инклюзии требует большего расхода энергии, зато тот будет разовым. Все параметры инклюзии выставляются в момент открафтирования. Поэтому она отсоединяется с параметрами, которые подбираются под самые разные потребности, например, под продуктивность процессинга. Есть еще логические инклюзии, они действуют уже в специализированных Отрезах, процессируют на тех негэнтропианах, под которые выбраны параметры. Плато – это инклюзия. Император – это инклюзия. Самые сильные AI работают на инклюзиях, что превосходят наш Предельный Компьютер.
– Стоп, назад.
