– Все так говорят.
– Вам хорошо рассуждать, сидя в безопасности, – простонал Аккерман, обхватывая себя за плечи. – А меня хотят убить.
– Меня тоже, – неожиданно сообщил Манин.
– Правда? – удивился Алекс.
– Клянусь.
Несколько мгновений А2 молчал, раскачиваясь на кровати, а затем поинтересовался:
– Пожалуйста, напомните, о чем мы говорили в первой части разговора?
– Вы назвали меня кретином.
– Об этом вы упоминали. Что еще?
– Остальное не важно. У вас заболела голова.
– И сейчас болит… Ничего не помню… – Аккерман огляделся. – Кто вы и зачем вы здесь?
– Я наблюдаю за пациентами, приговоренными к изменению личности, – сообщил Манин. – Смотрю, как их привозят, как с ними говорят, как они исчезают, превращаясь в других людей. Меня это слегка успокаивает… и позволяет отвлечься от собственного незавидного положения.
Алекс помолчал еще, после чего прищурился:
– Надеюсь, вы понимаете глубину собственного психического расстройства?
– Стараюсь об этом не думать, – честно ответил Манин.
– Боитесь?
– Я вынужден скрываться, то есть я в принципе не совсем в порядке, – сообщил Манин. – Боюсь, у меня развивается паранойя.
– И при этом вы склоняете к бегству меня, – едко заметил А2.
– Лучше быть живым психом, чем мертвым мертвецом.
– Ужасная тавтология.
– В какой части?
– «Живой псих» – отвратительное сочетание.
– Это не тавтология, – поразмыслив, ответил Манин.
– Не важно, сочетание все равно ужасное.
– Почему?
– Разве психи живут?
– У вас нужно спросить.
– Вряд ли смогу ответить, ведь я совсем недавно осознал себя сумасшедшим, но при этом… – Аккерман печально вздохнул. – Иногда я думаю: вдруг в глубине моей души действительно прячется маленькая девочка, превратившись в которую я обрету подлинное счастье?
Манин поперхнулся.
– Сейчас, к примеру, эта мысль показалась настолько занятной, что на мгновение я даже расхотел убивать Каплана.
– Что?!
Пациент перестал обнимать себя за плечи и резко повернулся к темному монитору.
– Как я тебе представился?
– Черт, – пробормотал Манин. – Вот дерьмо.
– Ты и такие слова знаешь?
– Я знаю много слов, – с достоинством сообщил Манин. – Но мне хватает воспитания использовать их только в подобающих обстоятельствах.
– То есть мое, мать твою, возвращение ты счел подходящим обстоятельством для грязной ругани? – хрипло спросил А2. – Ты что о себе возомнил?
– Я думал, от него вас и лечат.
– Не говори загадками, – поморщился А2. – Как я тебе представился?
– Никак, – вздохнул Манин. – Вы спросили мое имя и продолжили разговор. Но я заглянул в историю болезни и выяснил, что ваше настоящее имя Александр Аккерман. Доктор Александр Аккерман. И поэтому вас называют А2.
– Как шахматную, мать ее, клетку.
– Об этом я не подумал.
– Думать за нас двоих буду я, – уверенно произнес Алекс, поднимаясь с кровати. – Кстати, посмотри, что за дерьмо мне капают, и смени на что-нибудь веселенькое. Только тайно, хочу сделать Моргану сюрприз…
– Почему за нас двоих будете думать вы?! – завопил пришедший в себя Манин.
– Оставим думать тому, у кого получается, – отрезал пациент. – Но в одном ты прав: имя так себе… Нужно что-нибудь менее тупое.
– Что-нибудь возвышенное? – съязвил Манин. – Достойное императора? Наполеон подойдет?
– Нет, не подойдет, – качнул головой А2, задумчиво разглядывая капельницу. – Во-первых, его уже использовали. Во-вторых… – Он помолчал и неспешно закончил: – Мне нужно такое имя, чтобы сразу стало ясно: пощады не будет.
Paris – London
Со времен запуска скоростного «Eurostar», вылетающего, как любили говорить, из Северного вокзала Парижа, чтобы вскоре оказаться в лондонском «Сент-Панкрас», ничего более удобного две столицы так и не связало: и самолеты, и машины проигрывали стремительному поезду, последняя модификация которого позволяла добраться из одного города до другого всего за час. И при этом – безопасно добраться. Ни разу за свою долгую историю «Eurostar» не подвергался террористической атаке – и все благодаря драконовскому контролю пассажиров. Тщательной проверке подвергался багаж: датчики, сканеры и служебные собаки высматривали и вынюхивали весь перечень запрещенных веществ и предметов; тщательной проверке подвергались сами пассажиры, у которых разве что не брали кровь на анализ. Впрочем…
«Если вызванная Орком тревога перерастет в панику, кровь на анализ будут брать обязательно, – неожиданно подумал Ли, останавливаясь у стойки регистрации. – Если успеют…»
– Добрый день, – учтиво поздоровался с китайцем бородатый трансгендер с длинными вьющимися волосами и вычурном smartverre в усыпанной стразами оправе. – Путешествуете в Лондон?
– Собираюсь.
– Ваш багаж?
– Только рюкзак, – Хаожень продемонстрировал легкую ношу.
– Досмотр чуть дальше, – напомнило оно, продолжая ковыряться с документами. – У вас нет genID?
– Это проблема?
– Пока нет, но… – Транс чуть подался вперед и, понизив голос, доверительно сообщил: – Ходят слухи, что контроль ужесточат еще больше.
– А что случилось?
– Во-первых, эта ужасная перестрелка, из-за которой многие пассажиры опоздали в полет.
– Полицейские разборки?
– Именно, – подтвердил служащий. – А во‐вторых, эпидемия.
– Где эпидемия? – испуганно поинтересовался Ли.
– В Кейптауне, – транс округлил глаза. – Вся планета обсуждает!
– Кейптаун… – Хаожень выдержал короткую паузу, словно искал в сети информацию. – Но это же в Южной Африке!
– Там не просто эпидемия, а террористическая атака с применением боевого вируса, – прошептал транс. – Неужели вы не слышали?
– Последние две недели я провел в Альпах и невнимательно следил за новостями, – сообщил Хаожень. – Извините.
– Пытались убежать от реальности?
Несмотря на то что своей очереди на регистрацию ждали другие пассажиры, транс затягивал разговор, явно флиртуя с симпатичным молодым китайцем.
– Разве от реальности можно убежать? – вздохнул Ли.
– Тут вы правы…
Но прежде чем транс задал следующий вопрос, Хаожень поинтересовался:
