И он заметил: руководство этих фирм вдруг начинало стремительно богатеть, хотя их товарооборот оставался на прежнем уровне.
Зато цены на традиционный героин на чёрном рынке резко упали.
Кристиан опросил нескольких специалистов, и все они в один голос ответили: все эти лаки и краски никак не могут быть использованы для изготовления или хранения лекарств: для этого годятся только химически чистые ингредиенты, которые не купишь в обыкновенном магазине.
Их применение могло быть единственным: на стенах, полах и потолках.
Но если для транспортировки наркотиков окупался даже такой метод, как глотание курьерами мелких мешочков с десятками «доз», которые, бывало, раскрывались в желудках под воздействием его сока, то это: настоящий Клондайк!
Сильный запах ацетона или олифы моментально отбивал у служебных собак любое желание даже близко подойти к этим бочкам, а рентген или ультразвук в этом случае тоже ничего не давал.
Когда под его наблюдением вскрыли одну канистру, на которую он уверенно показал, в ней нашли зелья на доселе неслыханную сумму: по ценам чёрного рынка она составляла десять миллионов долларов.
Он мог бы стать национальным героем, но Кристиан предпочёл отдать все лавры открытия самому смышлёному парню из той смены, а самому остаться в тени.
Справедливости ради: Кристиана тогда представили к правительственной награде.
Её вручили ему не так, как полагается простому гражданину: под звуки фанфар в зале приёма «Первого Лица Государства», а достаточно скромно, в кабинете начальника «Службы Охраны Короны».
Солидной была и выделенная ему премия, а его статус профессионала, который был и до этого достаточно высоким, вырос до небывалой величины.
Он пренебрежительно отверг предложение стать руководителем местного отделения Интерпола, и даже должность заместителя Министра Внутренних Дел его не воодушевила:
– Я аналитик, а не администратор! – заявлял он всем, кто пытался завербовать его на свою сторону.
Но отныне его даже к «Первому Лицу Государства» пропускали без предварительного согласования.
* * *
Об этом Андерс был наслышан, поэтому довольно робко набрал его личный номер.
Он несказанно удивился: новый статус Кристиана совершенно не наложил на него новых привычек.
Тот моментально поднял трубку:
– Ты за рулём? Отлично! Подруливай через полчаса к ближайшей бензоколонке, что напротив торгового центра. Ключи в замке не оставляй. Виски для тебя у меня всегда найдётся, но если захочешь чего-нибудь другого – на твоё усмотрение!
Андерс последовал его указаниям и остановился на заправке.
Заполнив полный бак, он пошёл расплатиться и купил пачку сигарет и бутылку «Мартини».
Вся эта процедура заняла не более пяти минут, но когда он вышел, его машины там не было.
Вместо неё стоял бронированный джип «Hummer» с правительственными номерами.
Его дверь гостеприимно открылась:
– Инспектор Андерс Петерсен? – спросил лейтенант в форме «спецназа».
– Да, это я! – озадаченно пробормотал Андерс, перебирая связку ключей. – А где мой автомобиль?
Лейтенант широко улыбнулся:
– Он направляется туда же, куда вы собрались: к дому полковника Кристиана Олафа. Поверьте: у нас вам будет намного удобней.
И добавил, уже убрав улыбку:
– И немного безопасней!
Андерс был ошарашен: а не похищение ли это?
Но тут же позвонил Кристиан:
– Ты, случайно, там не обосрался? Не дрейфь, это мои люди!
И Андерс услышал ехидный смешок: Кристиан всегда был не только очень умным, но и весёлым человеком.
И он залез в этот броневик.
* * *
– «Пиво, ликёр, сигару?» – спросил лейтенант, как только они выехали за город.
– Вы поклонник Бельмондо? – уже равнодушно ответил Андерс. – Я не частный детектив, а нахожусь при исполнении!
Но лейтенант не растерялся: Кристиан и кадры выбирал себе под стать!
– Грешен: люблю старые фильмы. Но ваши полномочия закончились минут сорок назад, а лишняя предосторожность никогда не помешает.
Затемнённые стёкла не позволяли определить точное место, куда они направлялись, но примерно через полчаса они остановились.
Лейтенант открыл дверь:
– Добро пожаловать в логово «одинокого волка»!
* * *
Кристиан Олаф, уже в звании полковника, встретил его на пороге с распростёртыми объятиями.
– И для чего надо было организовывать этот спектакль? – недоумевал Андерс. – Я и сам бы мог сюда доехать. Или ты хотел продемонстрировать свой карьерный взлёт?
– Совсем нет! – спокойно ответил Кристиан. – Поверь: если бы я захотел это сделать, за тобой прилетел бы вертолёт. А если бы решил просто пошутить, прислал бы за тобой гужевую повозку с возом сена и бочонком пива. Но тебя сопровождали бы две полицейские машины: в дороге всякое случается!
– Да кто я такой, чтобы заслужить такое внимание? Я – рядовой сотрудник полиции, который расследует «бытовуху». Желающих пырнуть меня «пером» великое множество, но для этого я ношу с собой пистолет. И пока что ни один из них не попробовал показать мне дорогу в сторону рая.
– Или ада! – саркастически сказал Кристиан. – Всё когда-то бывает в первый раз. Проходи, стол накрыт!
Они выпили по маленькому стаканчику «Мартини».
Кристиан выдохнул:
– Излагай свои вопросы, «Мегрэ»!
– Ты догадываешься, по какому поводу я сюда приехал?
– Хреновый из тебя конспиратор. Ты всё продолжаешь раскапывать эту историю, и об этом знает даже мой шофёр. Мне непонятно твоё упорство: дело официально закрыто. Убийца двух педофилов «вдарился в бега» и где-то блуждал более полугода. Потом он напился и упал в озеро, где захлебнулся, а его «третья цель» благополучно «почила в бозе» в результате несчастного случая. Нельзя доверять слабовидящим даже велосипеда! «Следствие закончено, забудьте!»
Андерс раздражённо ответил:
– Ты-то хоть сам веришь во всю эту чушь?
Кристиан, опрокинув стопочку, небрежно ответил:
– Разумеется, нет! Но зачем бередить прошлое и беспокоить покойников? Кому от этого станет лучше? Инге? В соответствии с «программой защиты свидетелей», сейчас она находится в частной психиатрической клинике в Швейцарии, за счёт нашего государства. У неё теперь новые имя и фамилия, её пичкают различными препаратами, и над нею колдуют гипнотизёры. Ей медленно, но уверенно стирают память. Теперь она не то, что этого «Седого», а своих бабушку с дедушкой опознать не сможет. Официальное обоснование: «чтобы сгладить все потрясения», а фактически – чтобы окончательно закрыть это дело.
