– Ты это серьёзно?
– Абсолютно! Когда ознакомишься с этим, поймёшь. Не думаю, что они пойдут на крайние меры: и шума будет много, да и я кое-что умею. Но меня могут просто послать куда-нибудь в Гватемалу, консультантом в дипломатическую миссию, а оттуда мне будет трудно что-то предпринять. Зато этому парню ты можешь доверять не меньше, чем мне. Взгляни на это!
У Андерса даже перехватило дыхание, едва он ознакомился с этим материалом:
– Боже, как это отвратительно! И такие люди сидят в парламенте, проповедуют нам азы морали, а сами даже удовлетворение своих низменных инстинктов норовят оплатить за чужой счёт!
Кристиан невозмутимо глянул на взбешённого Петерсена:
– У меня вполне хватает возможностей отправить его на тот свет, тихо и без шума. Но это крайний случай. Надо придумать что-нибудь иное.
– Может, обнародовать эти документы?
– Я над этим как раз и размышляю. Но не уверен, что поможет. От него даже однопартийцы не отвернутся после этого: они тоже воруют, и примерно теми же способами. Знаменитое «интервью» Инги своему папе было намного сильнее по воздействию, но и оно ни к чему не привело. Кстати, у тебя скоро отпуск.
Кристиан знал даже это!
– Есть такое дело. А что?
– И где ты собираешься его провести: на Канарах, в Таиланде, в Греции?
– Отдохну здесь: Марта приболела. Не хочу тревожить её перелётами.
Кристиан удовлетворённо кивнул головой:
– Ты сможешь на пару деньков смотаться в провинцию?
– Конечно, только куда?
– Ты говорил про какую-то клятву.
Петерсен помрачнел:
– Да, я обещал это старику Юлиусу. Но не восстанет же он после этого из могилы!
Кристиан саркастически глянул на Андерса:
– Он-то не восстанет, зато восстанешь ты: духом! Меня это дело по службе не касается, я просто выполнил твою просьбу. А что сейчас с этим досье делать, решать теперь тебе. Я могу его и выкинуть!
Но всегда хладнокровный Андерс вдруг вспылил:
– Да ты что, совсем меня за скотину держишь? Что я должен делать?
Кристиан ответил совершенно спокойно:
– Излагаю: сестра Мода зарегистрировала новую политическую партию, но пока даже сама представляет её цели и действия туманно.
Он затушил сигарету и продолжил:
– В этом посёлке до сих пор не снято наружное наблюдение. Всех журналистов наше «седьмое подразделение» знает в лицо. Простые сочувствующие их не заинтересуют, зато любое «официальное» лицо тут же окажется в «разработке». А у тебя стопроцентное оправдание: ты когда-то там жил, был лично знаком с Юлиусом Расмуссеном, и даже более того: он когда-то подарил тебе жизнь! Если кто посмеет тебе задать подобный вопрос, ты можешь смело плюнуть в лицо любому любопытствующему, включая все «главные морды»,!
– Конкретнее! – уже занервничал Андерс.
– Ты должен пообщаться с Виргой. Я не рассчитываю на вашу задушевную беседу, и она может психологически закрыться от тебя.
– Даже от меня, вечного должника её отца?
– Даже от тебя: ты всё-таки полицейский. Наверняка она будет считать, что ты работаешь «против», и просто «прощупываешь» её. Мне надо увидеть «взгляд человека со стороны»: насколько серьёзно она всё это дело затеяла, и не сдуется ли через пару месяцев. Чувствует ли она в себе уверенность, или это просто ослиное упрямство? Поддерживают ли её в этом начинании соседи, или они только показательно выражают сочувствие?
– Ты предлагаешь мне вступить в их партию?
Кристиан откровенно рассмеялся:
– Даже думать об этом перестань! Вдобавок, нам с тобой это запрещено. Я просто должен хорошо представлять, кто за ней идёт, и знать, насколько она харизматична!
– Думаешь, за пару дней я сумею это всё выяснить?
– Плохой ты криминалист, если тебе этого времени не хватит! – уже раздражённо произнёс Кристиан. – Моим ребятам стоит только в дом зайти, а через пять минут они докладывают: «Здесь обитает настоящий музыкант, горький пьяница! А в этом доме торгуют «наркотой», причём, по-крупному, и рояль в гостиной – только мишура: за него уже год никто не садился!»
По тому, как слегка дрогнуло веко лейтенанта, Андерс понял, кого Кристиан имеет в виду.
– И когда я должен туда отправляться? – почти обреченно спросил Андерс.
– Если бы я был твоим начальником, сказал бы: «Вчера!»
* * *
Андерс Петерсен всё-таки выполнил своё обещание: на могиле Юлиуса Расмуссена он громко произнёс и трижды проклял имя и фамилию этого «седого со шрамом».
В этот момент не разразилась гроза, не сверкнула молния, и Юлиус Расмуссен не восстал из могилы.
Неподалеку сидел грузчик, которого в посёлке называли «добрым шотландцем».
Он приходил сюда почти каждый вечер.
Глава 25
Человеческий мозг, как и компьютер, может решать одновременно несколько задач: шахматист даёт сеанс игры на сорока досках, писатель пишет три романа, художник рисует целых пять картин.
Расследуя дело Мода, Кристиан попутно обнаружил новый тип махинаций.
Героин, доставленный в Европу из Афганистана, возрастал в цене в конечной точке в тысячу раз, а сигареты, произведённые по «ту сторону рынка» – всего в пять. Но и маршрут их был короче, и границ на пути был меньше, зато оборот – в сотни раз больше.
Некоторые дилетанты прятали их в грузовиках или всяческих свободных пространствах легковых автомобилей. Половину товара обнаруживали на границах, а «акулы» этого бизнеса постоянно «сдавали» властям мелких конкурентов.
Реализация подобной продукции была довольно хаотичной и примитивной: «из-под полы».
Упакована она была не «по-местному», с надписями на чужих языках, и обнаружить её было довольно легко.
В парламенте даже приняли закон о наказании не только продавцам, но и покупателям нелегального курева.
Долгое время в этом бизнесе сохранялся своего рода баланс: на место осуждённых контрабандистов приходили другие, которые изобретали всё новые методы транспортировки грузов.
В ход шло всё: и радиоуправляемые «дроны», и сплав по течению рек, и воздушные шары.
Но как-то количество возбуждённых уголовных дел по этой статье почему-то сократилось, а оборот легальной продукции и, соответственно, поступлений в казну, не возрос, хотя количество курильщиков вроде не уменьшилось.
Кристиан обратил внимание, что в мусорках теперь практически нет пустых пачек ранее популярных иностранных марок.
Он связался с таможенниками, и те подтвердили: почему-то теперь сигареты подпольно не везут, только положенные две пачки. Но они не верили, что этот бизнес прекратился.
