Секретарша Джеймсона, Бетти Брант, была на месте, за столом у входа в его кабинет, и негромко разговаривала о чем-то со склонившимся к ней Недом Лидсом. Выражения их лиц были слишком нейтральны, и Питер не смог догадаться, о чем идет речь. Сглотнув, он подошел к ним.
– Я слышал, Джона в больнице. С ним...
Лидс поднял голову.
– С ним все хорошо.
Питер почувствовал невероятное облегчение.
Лидс продолжал:
– Когда Человек-Паук схватил Джону, у него, как сказали медики, проявилась «острая реакция на стресс», но это быстро прошло. Он все еще в больнице только из-за давления. Врачи уже много лет говорили, что ему нужен отпуск. Теперь они настаивают на постельном режиме. Через неделю вернется и снова будет ежеминутно орать на всех и каждого.
– Потрясающе!
Лидс изумленно поднял брови, и Питер понял, что это прозвучало слишком уж воодушевленно. Но прежде чем он успел придумать достоверное объяснение, дверь с табличкой «Редактор отдела городских новостей» распахнулась, и Робби Робертсон махнул ему, приглашая войти.
– Питер, на два слова?
– Э-э... Да, конечно.
Закрыв за Питером дверь, Робби указал ему на кресло. Питер сел к столу, но Робби молча отвернулся к окну и сделал глоток из старой облупленной кофейной чашки.
Питер заговорил первым:
– И... каково это – быть за главного?
– Тишина... – Робби вздохнул. – Я уже забыл, что это такое. Но я хотел поговорить не об этом. Я знаю, ты познакомился с моим сыном. Как ни неприятно спрашивать об этом тебя, но со мной Рэнди почти не разговаривает, и я беспокоюсь. Конечно, он уже взрослый, и, не пойми меня неверно, я им горжусь. Но Кингпин едва не убил его, и с тех пор я уснуть не могу. Как объяснить ему, что в следующий раз ему может повезти куда меньше? И что перемены, к которым мы все стремимся, не наступят за одну ночь?
Редактор отдела городских новостей оперся на заваленный бумагами стол. Только сейчас Питер разобрал поблекшую надпись на его кружке: «Лучшему в мире папе».
– Э-э... мистер Робертсон, я с ним едва знаком, и к тому же представления не имею, что значит родиться и вырасти черным. Но, думаю, я понимаю, каково это – чувствовать, будто весь мир против тебя. Иногда это так бесит, что хочется все вокруг разнести вдребезги. Мой дядя, когда еще был жив, всегда старался успокоить меня – рассказывал, что помогает ему, что он считает правильным. Я не всегда прислушивался к его словам – и до сих пор, черт побери, не всегда прислушиваюсь, вспоминая его. Но я всегда помню его слова. И не сомневаюсь, что такой отец, как вы, уж точно поможет Рэнди остепениться и направит его на верный путь.
Приятно удивленный, Робби задумчиво улыбнулся.
– Спасибо. Похоже, твой дядя бы мудрым человеком.
Откашлявшись, он сменил тему:
– Но, как я понимаю, ты пришел не просто поинтересоваться здоровьем Джоны. У тебя для меня что-то есть?
«Более удобного момента и пожелать нельзя!»
– Ну, вот у меня тут...
Робби принялся просматривать снимки. С каждым новым кадром глаза его распахивались шире и шире. Наконец он захохотал и хлопнул по кнопке интеркома:
– Бетти, соедини с печатным цехом!
– Значит, как? Неплохо получилось?
– «Неплохо»?! Все записи камер наблюдения в Выставочном зале были уничтожены, а эти кадры не оставляют ни тени сомнений: Человек-Паук пытался помешать ограблению! Появись ты раньше – мог бы избавить этого стенолаза от многих проблем.
«Представляю...»
Не желая пользоваться хорошим настроением Робби, Питер подумал о более-менее приемлемой цене. Но прежде чем он успел ее назвать, глава отдела городских новостей раскрыл чековую книжку – такую пыльную, будто Джона не платил ни единому внештатнику со времен президента Клинтона – и взялся за перо. Закончив писать, он с треском вырвал из книжки чек и протянул его Питеру.
Питер моргнул, сощурился и снова моргнул.
– Что? Мало?
– «Мало»? Да я за несколько лет столько не заработаю! Джона отгрыз бы себе руку, но не подписал бы ничего подобного!
Робби отечески хмыкнул.
– Не жди, сынок, что так будет каждый раз, но снимки, что ты принес сегодня, удвоят нам тираж минимум на два дня.
– Нет, сэр! Есть, сэр! Благодарю вас, сэр!
Размахивая чеком над головой, Питер выбежал
из кабинета и рассмеялся так громко, что Лидс и Бетти проводили его недоуменными взглядами.
– Я думал, он как-то уж слишком рад за Джону, – заметил Лидс, – но, может, он просто в хорошем настроении.
– Да, – согласилась Бетти. – В кои-то веки он выглядит счастливым.
* * *
ДОМА, трижды перепроверив неоплаченные счета, Питер издал радостный вопль. Гонорара было достаточно не только для погашения всех долгов, но и для того, чтобы отправить тетю Мэй во Флориду, к морю и солнцу.
«Какой-то час назад я думал, что жизнь кончена. Надо же, как быстро все может измениться!»
Его взгляд упал на скрижаль.
«Ну, если не все, то кое-что. Не понимаю, отчего я решил, что знаю, как поступить с этой штукой, но разговор с Робби натолкнул меня на мысль о человеке, который вполне может это знать. Вот только Паучок все еще в розыске. Раз уж я взялся действовать разумно, нужно залечь на дно, пока мои снимки не опубликуют. Они помогут уладить дела с полицией».
День он провел за учебниками, пытаясь не отстать от соучеников и надеясь на телефонный звонок от одной светловолосой соученицы.
«Я бы и сам позвонил, но она так разозлилась. ..»
К концу дня его снимки наводнили Интернет. Не дождавшись ни звонка Гвен, ни официального признания Человека-Паука невиновным (а о снятии обвинений вообще объявляют официально?), он решил, что выждал достаточно. Облачившись в красно-синий костюм, он выбрался наружу, рассовал по почтовым ящикам преподавателей из ГУЭ просроченные домашние задания и направился к полицейскому участку. Несмотря на тишину, воцарившуюся возле участка с окончанием акции протеста, он устроился среди ветвей раскидистого вяза и принялся ждать.
Вскоре его терпение было вознаграждено: из участка вышел человек в плаще и взглянул в его сторону. Человек-Паук встревожился, решив, что его заметили, но, полюбовавшись редкими звездами в небе, человек водрузил поверх седых волос мягкую шляпу-федору и кивнул на прощание полицейскому, дежурившему у входа.
– Спокойной ночи, капитан Стейси, – сказал тот в ответ.
«Я доверяю отцу Гвен не меньше, чем всем остальным, но следует убедиться, что нас никто не услышит».
Стейси свернул на безлюдную улочку с двумя рядами деревьев, и Человек-Паук последовал за ним. Догнав его, он опустился ниже, повис перед ним вниз головой на нити паутины и протянул ему скрижаль.
