— Я повторяю в третий и в последний раз: выдай мне беглого каторжника, известного под именем Грея!
Старик лишь горестно улыбнулся и покачал головой. С побелевшими губами Тобиас выхватил свиток и зачитал, чеканя каждое слово:
— Тому, кто выдаст на суд короля преступника, именуемого Греем, высокого роста, волосы темные, без кисти на правой руке, со шрамами на спине от ударов плетью, полагается награда в размере 10 золотых. Королевская стража перекроет ворота обители для всех обозов, телег, пеших и конных, пока преступник не предстанет перед праведным судом. Каждый, кто попытается покинуть обитель, будет убит на месте, — закончив читать, он обвел собравшихся мрачным взглядом.
— А ты слазь с лошадки да сам и поищи, коли он тебе так позарез понадобился, — осклабился один из прокаженных, медленно стягивая капюшон с узкими прорезями для глаз. То, что оказалось под ним, заставило стражников отшатнуться. Серая кожа на лице, совершенно лишенном бровей и ресниц, вздулась уродливыми буграми, превратив его в свирепую маску, ощерившуюся гнилыми осколками зубов. Вслед за ним и другие постояльцы обители стали стягивать балахоны, являя миру зловонные, гноящиеся язвы, вывернутые, увечные суставы и страшные культи. Они сомкнули кольцо вокруг всадников, словно армия полуразложившихся трупов, восставших из могил. И ни одно оружие не внушило бы королевским гвардейцам большего ужаса.
— Если вы не выдадите его до заката, мы начнем жечь посевы и резать скот. Вас ждет голодная смерть! — крикнул Тобиас, разворачивая коня и расшвыривая всех, оказавшихся на его пути. — Стоит ли никчемная жизнь висельника такой жертвы?
— Нет, — тихо сказал Грей, провожая его мрачным взглядом. Несколько людей бросились к воротам и заперли их на тяжелый засов.
— Что ты задумал? — вцепилась в его рукав Сашка. — Припасов в амбарах и погребах хватит на то, чтобы выстоять многолетнюю осаду. Он не посмеет сжечь посевы, это пустая угроза!
— Я не буду прятаться за спинами детей и больных стариков. К тому же у меня давние счеты с мальчишкой.
— Грей!
Он устало улыбнулся и провел ладонью по ее волосам.
— Все будет хорошо. Вот увидишь.
Почувствовав чье-то молчаливое присутствие, они оглянулись и увидели того самого худого старика в рясе из небеленого холста.
— Отец Виспасиан, — Грей почтительно склонился в поклоне. — Простите, что навлек беду на вашу обитель.
— Она вовсе не моя. Это обитель всех страждущих. В глазах короля мы всегда были рассадником заразы. Зловонной язвой на теле королевства, которую надо безжалостно выжечь. Кронк был умнее, он понимал, что разумнее дать убежище прокаженным, чем ждать, пока они разбредутся по всем городам и дорогам королевства. Но Кронка больше нет. Боюсь, для обители наступают тяжелые времена.
— Я не прошу предоставить мне укрытие.
— Если бы не ты, нашелся кто-то иной. Мы не должны молча ждать своей участи, как безвольный скот на бойне. Мы должны дать отпор.
— Как? В обители нет воинов — только больные, обездоленные и сироты.
— Да, и обитель — их единственный дом, последняя надежда на спокойную жизнь. Поэтому и биться за нее они будут до последнего вздоха.
— И кто же поведет их в бой?
— Ты, разумеется.
— Я? Однорукий калека?!
Отец Виспасиан положил руку на плечо Грея.
— Посмотри, — он обвел рукой большой двор, где по-прежнему оставалось около сотни прокаженных, которые, стоя в отдалении, прислушивались к их разговору. — Ты нужен этим людям, ты призван помочь им.
— Что ж, коли так, лучше уж погибнуть в бою, чем быть вздернутым на виселице.
— Воистину. Идем же, в крепостных подвалах есть небольшой склад оружия, которое оставили в разное время рыцари, вернувшиеся из дальних походов. Что-то совсем проржавело и затупилось, но что-то еще может оказаться вполне пригодным…
Проводив их долгим взглядом, Сашка сорвалась с места и побежала к приюту. Эвейн тревожно вглядывалась вдаль, слушая ее сбивчивый рассказ.
— Я пойду к Тобиасу, буду на коленях умолять его избежать кровопролития…
— Эвейн, ворота заперты, выставлена стража, которой приказано без промедления убить каждого, кто попытается покинуть обитель. Да и сомневаюсь, что Тобиас согласится выслушать тебя, — видела бы ты его лицо, он просто взбешен!
Весь остаток дня обитель гудела, как растревоженный муравейник. А вечером, на закате солнца, раздался тоскливый звон набата, возвещая об очередном бедствии: с востока поднимались густые клубы дыма — горело поле, засеянное ячменем. Отовсюду раздавались горестные вопли, обитатели крепости стягивали черные капюшоны и, не скрывая слез, смотрели в небо. С лязгом и грохотом на мощенный камнем двор выкатилась телега, запряженная пегой кобылой. В повозке было свалено оружие: мечи, боевые топорики, копья. Толпа расступилась, пропуская вперед отца Виспасиана.
— Братья! — его надтреснутый голос обрел неожиданную силу и глубину. — Сегодня они сожгли наши посевы, а завтра спалят наш дом, и нас самих поджарят, как кур на вертеле. Каждый, кто может держать в руках оружие — неважно, меч или мотыгу, должен встать на защиту обители и прогнать врагов от ее ворот!
Толпа ответила дружным ревом и боевыми возгласами.
— Сейчас каждый выберет оружие. Завтра все получат сытный обед, будет время заточить клинки и помолиться. А на рассвете нас ждет бой.
Рыжий кузнец в кожаном фартуке, окидывая мрачным взглядом каждого подошедшего, подбирал ему оружие по росту и комплекции. Арсенал быстро опустел, послышалось роптание и недовольные выкрики: те, кому не досталось меча или топорика, двинулись к сараям, где хранились вилы и мотыги.
— Они просто сметут королевских стражников, — пробормотала Сашка.
— Сомневаюсь, что наш старый друг Тобиас терял время даром, — в голосе Грея послышалась такая безнадежность, что у Сашки мороз прошел по коже. — Если, конечно, он не распоследний дурак.
Весь следующий день Сашка наравне со взрослыми таскала корзины с камнями и связки сучьев к башням у ворот. Она то и дело, вытягивая шею, пыталась высмотреть Грея, но тот словно сквозь землю провалился. Наконец, один из ополченцев обмолвился, что видел Грея в восточной башне.
Сашка поднялась по деревянной лестнице с полусгнившими пролетами. В маленькой круглой комнате, открытой всем ветрам, стоял Грей. Скрестив руки на груди, он смотрел через вырубленную в каменной кладке бойницу.
— Их уже более сотни, — сказал он, не оборачиваясь.
Подойдя ближе, Сашка встала на цыпочки и ахнула. На поле был разбит настоящий лагерь: она насчитала более сорока хорошо вооруженных воинов в форме королевских стражников. Между кострами, на которых зажаривались бараньи туши, бродили крестьяне из окрестных деревень.
— И они все прибывают и прибывают. По одиночке и целыми отрядами. Вооруженные, с добрыми лошадьми и припасами.
