— Кто ваши родители, Елизавета?
— Не ведаю.
— Сколько вам лет, Елизавета?
— Двадцать три года.
— Какой вы веры?
— Православной, — усмехнувшись, ответила Елизавета.
— Тогда кто вас крестил? И где вы провели свое детство.
— Кто крестил, не помню. Детство провела в Киле, у госпожи Перон… или Перен, сейчас не помню. Сия госпожа постоянно утешала меня скорым приездом моих родителей. Но в начале 1762 года приехали в Киль трое незнакомцев и увезли меня в Петербург…
«Ох шельма: 1762 год — это же сразу после кончины императрицы Елизаветы! На что намекает, разбойница! Ох, записывать не хочется — будет гневаться государыня».
— А потом, — продолжила Елизавета, — обещали меня привезти в Москву, но по велению царствовавшего тогда Петра Третьего увезли далеко в Сибирь — к персидской границе…
«Далее я все знал из бумаг, далее шли ее обычные выдумки: как бежала с нянькой в Багдад, как принял их персиянин Гамид и передал другому персиянину Али…»
— …И вот тогда Али в первый раз сказал: «Ты дочь русской императрицы». То же повторяли все окружавшие меня.
— Можете ли вы назвать по именам людей, внушивших вам такую несуразную мысль?
— Кроме князя Али, никого не помню. Но в это время произошли большие волнения в Персии…
Она с упоением рассказывает. Лицо ее вдохновенно: она будто живет этими миражами, будто забыла, где находится…
«Далее повторяла все сказки, что в ее бумагах были. Про то, как Али в Лондон ее отвез. И как вернулась в Персию…»
— Из Лондона я отправилась в Париж. И всюду как приемная дочь князя Али я называла себя принцессой Али… Хотя в Париже множество французских дворян сказывали мне, что на самом деле я великая княжна и дочь императрицы Елизаветы.
— Кто сказывал? Можете назвать по именам?
— Легче перечислить, кто не сказывал. Запишите имена всех французских дворян — от министра герцога Шуазеля до принца Лозена. Но я упорно отрицала это и называла себя принцессою Али.
— Вы отрицали?
— Именно. В этот момент я получила большие деньги из Персии и купила в Европе земельную собственность — графство Оберштейн. При покупке графства я познакомилась с его прежним совладельцем Филиппом Фердинандом, князем Римской империи, герцогом Шлезвиг-Гольштейн — Лимбургом.
«Ишь как величественно. Грозит, грозит именем, шельма…»
— Князь вскоре влюбился в меня. И я не отвергла его любви. И князь официально попросил моей руки. Я дала согласие, ибо он мне был любезен. Но для заключения брака мне нужны были документы… Она закашлялась, потом поднесла платок к губам, вытерла рот. И когда положила платок на колени, Голицын увидел…
«Бог мой… Кровь… Точно, кровь!»
— Не торопитесь, сударыня, — мягко сказал Голицын, — времени у нас предостаточно.
— Это у вас предостаточно. У меня — нет, — сказала она, усмехнувшись, спрятала платок и продолжила рассказ.
— С помощью документов я хотела разъяснить самой себе тайну моего рождения. Я даже решила сама поехать в Петербург и там представиться императрице. И снискать ее милостивое расположение, предоставив ей важные предположения о выгоде торговли России с Персией. Я надеялась, что за эту услугу государыня поможет мне разыскать мои документы, и я получу принадлежащие мне фамилию и титул, достойные для вступления в брак с владетельным князем Римской империи.
«Опять за свое. Ох, будет в гневе матушка… Ох, и будет!»
— Я хотел бы узнать… — начал Голицын.
Но она, нежно взглянув на князя, ласково сказала:
— Умоляю вас, не прерывайте меня. Вы видите бедственное мое положение, как нелегко мне говорить. Кашель душит меня… Так что позвольте мне продолжить, коли хотите узнать истину…
И, не дожидаясь ответа князя, Елизавета продолжила:
— Но в этот момент мой жених нуждался в деньгах. Я надеялась достать ему нужную сумму, ибо он вел процесс с могущественными державами по поводу принадлежащего ему княжества Шлезвиг-Гольштейн.
«Это ж с матушкой он судился! Сыну своему матушка княжество это хотела… Ох, будет гнев!»
— Я надеялась достать ему нужную сумму, рассчитывая на кредит моего покровителя князя Али. И для получения этих денег я и поехала в Венецию, чтобы найти там людей, знавших моего покровителя. Выяснив, что князь Радзивилл едет к султану, я тотчас решила отправиться с ним и под его покровительством, ибо из Турции до Персии рукой подать. В Персии я мечтала не только получить деньги для своего жениха, но и добиться от князя Али сведений о тайне моего рождения. И получить наконец документы, достаточные для моего брака. И вот тогда в разговоре со мною князь Радзивилл и намекнул, что я могла быть очень полезной для его страны… Ибо от французских офицеров ему положительно известно, что я дочь покойной императрицы.
— Вот ведь как интересно, — не выдержал Голицын. — Все говорят… А почему говорят, никто не знает… Так что полно о князе Радзивилле! Что вы ему ответили на эти глупые его утверждения?
Она опять закашлялась. И вытерла кровь.
«Ох, помрет! И правду не узнаем… Так сказки и будем слушать…»
— Князь Радзивилл сказал, — твердо продолжала Елизавета, будто не слышала замечания Голицына, — что я имею право на русскую корону. И когда достигну трона, то в вознаграждение за содействие, которое он окажет мне, должна буду возвратить Польше отнятые у нее земли и заставить то же самое Австрию и Пруссию. Но я настойчиво отрицала его слова. И, более того, заметив, что князь Радзивилл… не перебивайте меня… при ограниченных способностях своего ума полон самых несбыточных мечтаний… хотела от него совершенно отделаться, но сестра его, поняв, что я имею много сведений и немало друзей на Востоке, упросила меня ехать с ними. Запишите мои слова в точности, и прошу показать их государыне…
Она опять закашлялась.
— Ну, а дальше мы с князем Радзивиллом сумели доплыть только до…
— Сударыня, — решительно прервал Голицын, — о князе вы мне расскажете впоследствии. Сейчас меня интересует прежде всего вот что… Бумаги, найденные у вас…
И Голицын выложил на стол завещание Петра Первого, Екатерины Первой и Елизаветы…
«Завещания трех российских самодержцев… Они поддельные. Но хорошо, со знанием составлены. На основании подлинных. Тот, кто составлял, откуда-то знал подлинные. А завещание Екатерины вообще с подлинного списано. Это уже не ее сказки про Персию…»
— Откуда они у вас? Прошу вас обстоятельно ответить.
— Нет ничего проще: я сама не знаю.
— То есть как?
— То есть так. 8 июля 1774 года — на всю жизнь запомнила этот день — я получила из Венеции анонимное письмо, при котором были приложены два запечатанных конверта. В письме было сказано, что я смогу спасти жизнь многих людей, коли помогу заключить мир России с Турцией, для чего по приезде к султану я обязана объявить себя дочерью императрицы Елизаветы, каковой в действительности являюсь. В том же письме было сказано, что один из запечатанных конвертов я должна передать султану, а другой — отослать в Ливорно графу Орлову Не скрою — я открыла письмо графу И что же? Там от имени Елизаветы Всероссийской были воззвание к русскому флоту и письмо к графу Орлову Я сняла с этих бумаг копии. И, запечатав конверт своею печатью, отправила графу.
