– Боже, Джулиан, не нужно делать мне одолжений. Может, я не хочу никуда идти.
Мама ворчит себе что-то под нос, глядя в экран телевизора и складывая очередную рубашку брата. Джулиан, склонив голову набок, широко улыбается.
– Ты предпочтешь… – Не закончив фразы, он вытягивает руки в стороны, изображая весы. Мол, выбирай, Джесса: вечер с родителями, пристающими к тебе с расспросами, или побег?
– Ладно, – киваю я, и брат смеется. Обожаю его и ругаю себя за это.
* * *
Я в некотором смысле унаследовала машину Джулиана – в том плане, что машина здесь, а брат почти всегда в отъезде. Однако по возвращении домой он напоминает мне о том, что первым владел этим автомобилем. Брат по-хозяйски снимает ключи с крючка в кухне и занимает водительское сиденье. Я молча злюсь. Он заметил вообще мое имя на брелоке (на самом деле там написано «Джессе», и «Е» исправлено несмываемым красным маркером на «А» – Калеб, как и я, не смог найти брелока с моим именем) или то, что водительское сиденье отрегулировано под мой рост, а зеркала повернуты под мой угол зрения?
Пока я с демонстративным недовольством сажусь на пассажирское место, Джулиан, не моргнув и глазом, выправляет под себя высоту и водительского сиденья, и зеркала. Ну хоть радиостанцию не меняет. Дом тренера находится недалеко от кампуса – это старинное здание колониального стиля. Интересно, сколько получают учителя – тренеры по бейсболу? Словно читая мои мысли, Джулиан говорит:
– Миссис Петерс работает в банке.
Подъездную дорожку к дому уже заполонили автомобили, несколько машин припаркованы вдоль тротуара.
– Будешь толкать парням речь об учебе в универе? – спрашиваю я.
Брат пожимает плечами.
– Учителя любят собирать бывших выпускников. Дают шанс ребяткам позадавать вопросы о поступлении, бейсбольных агентах и прочем. – Он несколько нервным движением выключает фары. – Мы здесь ненадолго. Может, заскочим в кинотеатр на обратном пути. Или мороженого купим.
Джулиан произносит это, не отрывая взгляда от лобового стекла.
– Боже, – доходит до меня. – Тебя мама надоумила?
– Нет, я просто подумал…
– Я в порядке, Джулиан.
– Знаю, знаю. Просто…
– Мы расстались, – говорю я, и брат выпрямляется на сиденье. – Мы с Калебом расстались. – Я потеряла не бойфренда. Если бы Калеб оставался моим парнем, я бы знала, как себя вести. Была бы трагической фигурой. И мучила себя, представляя, что у нас с Калебом могло быть, но никогда уже не будет.
– Да, я слышал. И все же…
И все же… Ты прогуляла неделю школьных занятий. Перестала участвовать в забегах. Не встречаешься с друзьями. Привидением ходишь из дома в школу, из школы – домой, застряв в этом безжизненном цикле.
– И все же что? – Пусть скажет это. Разделит со мной этот неловкий момент.
Однако брат не успевает ответить. В окно машины стучит еще один выпускник нашей школы, на год старше Джулиана. Терранс Билсон. Он улыбается во весь рот. Джулиан выскакивает из машины и со смехом обнимает своего бывшего товарища по команде. Потом они направляются к дому, и я иду вслед за ними. Повернувшись ко мне, брат спрашивает:
– Помнишь мою сестру, Джессу?
Улыбка Терранса дрогнула на секунду. Я бы не заметила этого, если бы он не стоял прямо под светом лампы на крыльце.
– Точно, – быстро поправляется он. – Привет, Джесса. Рад видеть тебя.
В доме на длинном обеденном столе расставлена еда. Знакомые ребята из школы кивают мне в знак приветствия и тут же бросаются вилять хвостиками перед Джулианом. Порой в том, чтобы быть его сестрой, есть свои преимущества. Я могу затеряться на заднем фоне, не привлекая к себе ничьего внимания. Вокруг меня гудят разговоры, но я в них не участвую. Беру себе газировку в пластиковом стаканчике, сажусь в кресло с жесткой спинкой, достаю мобильный и делаю занятой вид. Притворяюсь, что читаю сообщения. Как будто в последний месяц мне хоть кто-то писал.
Меня задевает чье-то колено. Решив, что это случайность, я не обращаю внимания и сдвигаю ноги в сторону. Однако чувствую новый толчок коленом. Вскинув взгляд, вижу Макса.
– О, привет, – говорю я, снова уставившись в мобильный. – Мой брат в кухне. Но ты, похоже, не просто так здесь уселся.
Макс никак не отвечает на мою фразу, болтая ногой.
– Сколько ты там пробыла? Когда я уезжал на работу, твоя машина все еще стояла у дома Калеба.
– Угу. Я пробыла там до ужина. – И затем, в наступившей тишине, я ему признаюсь: – Я не могу найти его очки.
Возможно, он тоже в этом что-то увидит? Возможно, тоже этому удивится?
Макс перестает болтать ногой.
– Ты о тех, которые остались у него со средней школы? Черные, с толстой оправой?
Я киваю.
– Давным-давно их не видел. Он их хранил?
– Он их носил.
Макс смеется, а мне становится печально. Значит, этим Калеб поделился только со мной.
– Может, он их в конце концов выбросил? – предполагает Макс.
Он ничего в этом не увидел. Не удивился.
– Завтра снова их поищу, – говорю я и чувствую его взгляд на своем лице.
– Опять пойдешь туда?
Конечно, пойду. Вещи Калеба – это все, что от него осталось. Пусть меня и заставляет собирать их его мама. Меня впервые пригласили вернуться в этом дом после того дня. Это мой последний шанс найти ответы на мучающие меня вопросы и своего рода освобождение. Попробовать разобраться в том, что он делал и куда направлялся. Понять, почему все сложилось именно так.
– У меня, наверное, не меньше недели уйдет на разбор его вещей, – продолжаю я.
– Ты не обязана это делать. Я сам их соберу. Не приезжай туда завтра, и я сам этим займусь, хорошо?
– Макс, не трогай ничего в этой комнате, – серьезно говорю я. Настолько серьезно, что хватаю его за руку.
Все, что там есть, мое. Моя печаль, моя вина и все остальное… Понятия не имела, что испытываю к Калебу такие собственнические чувства. А ведь Макс, вероятно, имеет больше прав на его комнату. И может указать мне на это. Но он этого не делает.
Вместо этого Макс, похоже, вспоминает, что больше не смотрит на меня, а я – что больше не касаюсь его. И мы поспешно отводим взгляды друг от друга и расходимся в разные стороны.
Я нахожу Джулиана, сажусь рядом с ним на диван и слушаю его рассказы об университете – сдержанные и приличные, поскольку его слушают не только ребята, но и тренер со своей женой. А потом он заявляет:
– Мне нужно отвести Джессу домой.
И я вздыхаю. Брат прощается со всеми, пожимая сотню рук и сверкая улыбкой. Идеален во всем. Даже его волосы – той же структуры и цвета, что и у меня, – идеальны. В то время как у меня к концу дня на голове всегда царит полный хаос.
