5
Рыночные отношения характеризуются тем, что одно предприятие (или организация) продает другому, и тем, что между ними имеется четкая граница. Та же обособленность характеризует частную фирму, продающую, допустим, министерству сельского хозяйства молочный порошок. Но, когда планирование заменяет рынок, а денежное вознаграждение дополняется отождествлением и приспособлением целей, положение становится совсем иным. Четкой границы, отделяющей государство от частной фирмы, уже не существует; она становится весьма трудноразличимой и даже условной. Каждая из этих организаций важна для другой. Их представители общаются в повседневной работе. Каждая из организаций начинает разделять цели другой, каждая приспосабливает их к собственным целям. Каждая из них, следовательно, представляет собой продолжение другой. Крупная фирма, выполняющая государственные заказы на авиационную технику, связана с военно-воздушными силами такими же в сущности узами, какими их командование связано с правительством США, хотя на поверхности они выглядят иными. И там и здесь самым важным связующим звеном является общность целей.
Это мнение весьма энергично оспаривается. Представители традиционных воззрений, обязанных своим происхождением былой обособленности государства от его рыночных поставщиков, настаивают на строгом разделении функций государства и частной деятельности. Слово «социализм» не вызывает восхищения в Соединенных Штатах. Миф о разделении и обособлении помогает пресекать всякий намек на то, что развитая корпорация в ее делах, связанных с государством, является в принципе частью крупной государственной бюрократии. Он помогает также техноструктуре защищать свою самостоятельность и ограждать себя от многих форм неугодного ей контроля. Вмешательство государства в дела корпораций, связанные с установлением окладов, расходованием фондов, географическим размещением предприятий, устройством родственников и знакомых в административных органах корпораций, и в многочисленные другие дела общественного или политического значения может быть сведено к минимуму (хотя, правда, не полностью устранено) под тем предлогом, что это относится к сфере частной деятельности. Расходование государственных средств государственными учреждениями регулируется строгими этическими нормами.
К номинально частным фирмам, даже тогда, когда они расходуют государственные средства, обычно относятся намного снисходительнее. Только люди, желающие, чтобы их одурачивали, могут игнорировать реальную действительность, заключающуюся в том, что современная система побудительных мотивов стирает границу между государством и частной фирмой.
То обстоятельство, что фирма связана с государственными учреждениями, ведающими закупками, общностью целей, вытекающей из отождествления и приспособления интересов, не исключает, конечно, наличия денежного вознаграждения и денежных стимулов. Для системы побудительных мотивов, сочетающей в себе отождествление и приспособление целей с денежным вознаграждением, характерны, как было показано в главе XI, внутренняя согласованность и то, что один мотив способен поддерживать другой. Но подобно тому, как отношение генерала или чиновника из Пентагона к служебным обязанностям нельзя объяснить получаемым жалованьем, так и отношение развитой корпорации к государственным учреждениям, ведающим закупками, нельзя объяснить денежными побуждениями. Утверждение, будто современный производитель оружия предоставляет свои товары государству только в расчете на вознаграждение и прибыль, как это делал в свое время изготовитель мушкетов, носит отпечаток трезвого и грубого реализма, привлекательного для людей, придерживающихся крайних социальных воззрений. Но думать так — это значит почти полностью игнорировать современные реальные особенности индустриального могущества.
Это могущество проявляется, конечно, не только во взаимоотношениях промышленных корпораций с министерством обороны. Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства, Комиссия по атомной энергии, Федеральное управление по делам авиации и другие государственные учреждения и организации — все они создают надежную основу для промышленного планирования в виде долгосрочных контрактов, предусматривающих крупные капиталовложения и использование передовой техники. Немного найдется развитых корпораций, которые не имели бы подобной связи с современным государством.
6
Отождествление и приспособление целей обычно несовместимо с враждебной политической позицией по отношению к государству, к партии или правительству, стоящим у власти. Предпринимательская корпорация, как отмечалось выше, не находилась в тесной и постоянной зависимости от государства; ее удачи и неудачи, в той мере, в какой они зависели от государства, вызывались отдельными и разрозненными действиями — заключением контракта, продажей государственных земель, введением налога или пошлины либо определенной формы государственного регулирования, — на которые она могла оказывать влияние как на таковые, не заботясь слишком много об общей политической обстановке. Но развитая корпорация имеет с государством тесную и постоянную связь; она заинтересована, стало быть, в том, чтобы двери государственных учреждений были для нее всегда открыты, а доступ к государственным должностным лицам — всегда легким, свободным от каких-либо осложнений. Враждебные политические действия или даже публичные выступления затрудняют этот доступ. Людям, прибывшим с полными бумаг портфелями на деловые приемы в Вашингтоне или Райтфильде, нельзя поручить в качестве дополнительной нагрузки представление объяснений по поводу заявлений президента компании, который только что обрушился с нападками на правительство и его окружение.
Но речь идет здесь не просто о целесообразности. Отождествление интересов — это психологическое явление. Если оно имеет действенный характер, то не может быть психологических или моральных барьеров, которые мешали бы принять цели государства. Таким барьером могли бы стать последствия политических споров и столкновений. Поносить демократов как разрушителей бизнеса или либеральных республиканцев как скрытых агентов коммунизма — это значит публично отмежеваться от их целей. Для техноструктуры подобные вещи означали бы отказ от такого отождествления интересов и вместе с тем отказ от их взаимного приспособления, которые образуют источник ее могущества. Это, очевидно, было бы бессмысленно.
Здесь мы находим ключ для раскрытия тенденций в политических действиях современной крупной корпорации. Со временем она будет все больше проявлять себя как пассивная, а не активная сила в политике. В отличие от независимого предпринимателя, полностью ориентирующегося на республиканскую партию, она будет избегать решительного перехода на платформу какой-либо политической партии. Она не станет высказывать свое мнение по вопросам, вызывающим особый накал политических страстей. По-видимому, она в какой-то степени будет принимать политическую окраску той партии, которая в данное время стоит у власти.
Все это помогает техноструктуре сохранить более сильное и более действенное влияние на государство, возможность которого кроется в выполняемой ею роли удлиненной руки бюрократии. Эта роль позволяет корпорации участвовать в разработке важных решений. Она может оказывать помощь при выборе наилучших технических вариантов, что в свою очередь определяет спрос на ее продукцию военного или иного назначения. Она имеет доступ к решениям по вопросам военной стратегии, определяющей потребность в подобной продукции. И она принимает участие в формировании общепринятых мнений или предположений, относящихся к внешней политике. Все это, очевидно, представляет собою гораздо более важную форму проявления силы и влияния. Таково различие между величественными залами, в которых проходят заседания законодательных органов, и скромными рабочими комнатами со школьными досками и столами, заваленными чертежами, картами и цифровыми сводками, — комнатами, где шаг за шагом действительно принимаются важные решения. Техноструктура выбирает арену своего влияния с умом и проницательностью.
