– Ты прав, – ответил Хеймдалл. – Они попросили отправить их в Йотунхейм, и я согласился.
– А почему? – спросил Один.
Хеймдалл на секунду задумался.
– Я... я не знаю. Тор был.,.
– Упрямым ослом? – заметил Один.
– Я собирался сказать «настойчивым и убедительным», – улыбнулся Хеймдалл. – Если бы я не открыл Биврест в тот день, он нашел бы другой путь. Похоже, ему это всегда удается. Но дело было в чем-то еще...
Хеймдалл осекся, слегка повернул голову влево и навострил уши.
– Она обращается к народу, – молвил Хеймдалл.
– Кто? Хела? – спросил Один. – Ты делаешь все, что можешь, Хеймдалл. Никто не смог бы сделать больше.
– Но этого недостаточно.
– Наше время придет, – сказал Один, отвернулся от океана и побрел прочь вдоль утеса по мягкой траве.
– Это должно было произойти, – сказал Хеймдалл, последовав за ним. – Тор обязан был отправиться в Йотунхейм. Такова была его судьба.
– Так и есть, – задумчиво ответил Один. – Жизнь преподала ему урок. Урок, без которого Тор был бы неспособен защитить Асгард, когда придет время.
– Но оно уже пришло, – заметил Хеймдалл.
– Не совсем, – возразил Всеотец.
Глава 3
Путешествие Тора в Йотунхейм закончилось полным провалом.
Стоя посреди обсерватории, Хеймдалл продолжал размышлять о внезапном вторжении ледяных великанов в Асгард. И хотя он был погружен в мысли, Страж не сводил глаз с сыновей Одина и их товарищей, когда те приблизились к Лафею, царю ледяных великанов. Хранитель врат Асгарда сосредоточился, и слова, произнесенные за многие тысячи миль, зазвучали так же отчетливо, как если бы их нашептывали ему на ухо.
– Вы проделали немалый путь, чтобы умереть, посланцы Асгарда, – произнес глубокий хриплый голос.
Лафей.
Хеймдалл слегка повернул голову, отыскивая его глазами. Владыка ледяных великанов сидел на троне. Тор стоял перед ним.
– Я – Тор, сын Одина. – Такой гордый, самоуверенный тон.
– Мы знаем, кто ты такой, – равнодушно сказал Лафей.
– Как твои люди пробрались в Асгард? – потребовал объяснений Тор.
Хеймдалл видел, как Лафей с секунду не шевелился, затем повернул голову, будто посмотрел на кого-то. Но на кого?
– В чертоге Одина много предателей, – произнес Лафей, одновременно отвечая и игнорируя вопрос.
Тор вскинул свой заколдованный молот, Мьельнир.
– Не оскверняй имя моего отца своей ложью! – прогремел он.
– Твой отец – убийца и вор! – бросил Лафей, вставая с трона, а затем саркастически поинтересовался: – А зачем пришел ты? Устанавливать мир? Ты жаждешь битвы, мечтаешь о ней. Мальчишка, пытающийся доказать, что он уже мужчина!
Хеймдалл наблюдал за происходящим. Вдруг появилась кучка ледяных великанов, медленно окружавших асгардцев, пока Лафей и Тор обменивались колкостями.
Это не могло кончиться хорошо.
– Мальчишке надоели твои насмешки, – прорычал Тор.
Хеймдалл услышал, как кристаллизуется лед, появляясь и мгновенно застывая. Присмотревшись внимательнее, он заметил, что руки великанов превратились в ледяные мечи. Они были готовы к неизбежной битве. Хеймдалл знал, что решение Тора отправиться в Йотунхейм было неразумным, даже безрассудным. И вот он здесь, за тысячи миль, видит и слышит все, что происходит, но не может вмешаться.
Хотя это не совсем так.
Он не в состоянии отправиться в Йотунхейм, чтобы помочь, но может сделать кое-что тут, в Асгарде.
* * *
– Что значит ушел?! Куда?! – прогремел Один так, что от его гнева содрогнулся пол обсерватории. Он сидел верхом на Слейпнире – огромном восьминогом коне, на котором всегда участвовал в битвах,
– В Йотунхейм, господин, – ответил Хеймдалл.
– Йотунхейм? Мы живем в мире с йотунами уже много лет, – сказал Один, рассердившись еще сильнее. – Перемирие сохраняется, несмотря на вторжение в Асгард пары зарвавшихся ледяных великанов. Я не позволю, чтобы оно нарушилось из-за необдуманных поступков безрассудного мальчишки!
«Даже если этот безрассудный мальчишка твой сын?» – подумал Хеймдалл.
– Зачем ты пропустил их? Почему не сказал мне раньше? – спросил Один.
У Хеймдалла был всего один ответ на этот вопрос, и он был правдивым.
– Сын Одина приказал мне открыть Биврест, – молвил Хеймдалл. – Я подчинился. Я присматривал за ним и сообщил обо всем царю, как только того потребовала ситуация.
Один что-то проворчал, не в состоянии тут же ответить. Он резко натянул поводья, отчего Слейпнир с ржанием поднялся на дыбы.
– Обсудим твой поступок завтра, – произнес он. – А пока открой Биврест. Мне нужно переговорить с Лафеем, чтобы уладить все проблемы, которые мой сын, боюсь, уже успел создать.
Ничего не сказав, Хеймдалл установил меч в центре обсерватории. Раздались знакомые раскаты грома, и площадка начала вращаться. Хеймдалл изо всех сил нажал на рукоять меча, и в мгновение ока Один и Слейпнир исчезли, отправившись в Йотунхейм.
* * *
Как только в обсерватории снова появился Один в сопровождении группы асгардских мстителей, Хеймдалл отошел в сторону. Вернулись все, но Хеймдалл заметил, что в битве с великанами был ранен Фандрал.
Тор и Один ожесточенно спорили.
– Зачем ты вернул нас? – восклицал бог грома.
– Ты понимаешь, что натворил, что ты начал? – грохотал Всеотец.
– Я защищал свой дом!
– Ты даже друзей защитить не можешь! – отрезал Один с презрительной усмешкой. Он подошел к мечу Хеймдалла и одним резким движением вырвал его из панели управления Биврестом. Бросив меч Стражу, он спросил: – Как ты можешь защитить свой дом?
Правитель приказал асгардцам немедленно отвести Фандрала к лекарю. Сиф и Вольштагг вывели Фандрала из обсерватории, а Хеймдалл занял свое привычное место у входа. Он слышал каждое слово продолжавшегося позади спора между отцом и сыном.
– Если действовать как ты, то скоро нам будет нечего защищать, – услышал Хеймдалл слова Тора. – Ио- туны должны научиться боятся меня, как когда-то боялись тебя.
«Тебе не следует так говорить, сын Одина, – подумал Хеймдалл. – Ты не понимаешь».
– Тщеславный гордец, а не мудрый предводитель, – прогремел царь. – Ты забыл о терпении, которому я тебя учил!
В голосе Всеотца сквозило разочарование.
– Твое терпение вызывает во всех Девяти Мирах только смех! – возразил Тор. – Асгард падет, а ты, наверное, все будешь выступать со своими речами!
