Колин тоже выглядел уныло. Посмотрев на брата, предложила:
— Иди уж по своим делам. Чего тебе тут со мной киснуть?
Брат немедленно расправил плечи и задрал нос:
— Мне тоже интересно. Мы же оба — потомки Огненного Облака?
Эх, надеюсь, нашего интереса хватит надолго.
— Мама научила меня чистить одежду. Тренировались на горшке с сажей, так что мне здешняя пыль — тьфу! И тебя, если надо, отчищу! — поддержала я брата.
— Вообще-то я умею. Но чисть, приятно смотреть, как ты хлопочешь.
Зараза сероглазая, а не брат!
С этого дня мы по четыре раза в неделю — ещё два дня я пела в «Трости и свече», а последний день оставила для отдыха — как пара роющих нору старательных сусликов, копались в Архиве. Вообще оказалось интересно, хотя первый вывод, который я сделала после прочтения пары десятков дневников, веселым было не назвать — похоже, маги нечасто доживали до естественной старости. В основном они гибли в боях всё с тем же Га-Карраштом. И сияющая клетка не спасала от воинов смерти, потому что когда начинался серьёзный конфликт, кроме призраков на нас обрушивались орды живых врагов. Которые стреляли из арбалетов и луков, кололи пиками и мечами и применяли свою, не менее смертоносную, чем наша, магию.
Иногда к нам подходил Вермениус и спрашивал, не нужна ли помощь? Я отплатила за заботу тем, что в подробностях рассказала о нашем посещении гробницы — начиная с открывшего вход оползня и того, как собирала луговые цветы, и заканчивая кольцом в огне и напутствием.
— Отличный рассказ, — улыбнулся архивариус, закончив записывать. — Это всё?
— Вообще-то было кое-что ещё, но рассказать об этом я могу, только если разрешат наставник и отец, — потупилась я.
Ну да, лгать лишний раз я не собиралась, но надо же на всякий случай оставить путь для отступления, если встанет вопрос — откуда у меня взялась магия ветра?
— Понятно. Всё равно спасибо. История замечательная.
— Лорд Вермениус, — подняла я глаза, — скажите, все материалы, касающиеся Дома Лансер, лежат в залах?
— Гм-м…
Угу, такая реакция явно означает, что где-то есть что-то ещё. Надо постараться докопаться. Вдруг нужное как раз спрятано там?
— Да-а?.. — с надеждой во взоре честных-честных глаз уставилась я на архивариуса.
— Есть кое-что в закрытом разделе, — протянул, вытянув губы трубочкой, тот, — но не думаю, что от этих материалов будет прок.
— А что там?
— Десяток дневников, принадлежащих одному из внуков Перегальта. Так сказать, последнее поколение Дома Лансер. Только они написаны на неизвестном языке, так что до сих пор перевести их не смогли. Поэтому, как непонятный казус, и отправили в закрытый раздел, чтобы не устраивать неразбериху на полках. Кстати, этот Эйбретт эйд Лансер — тоже один из ваших прямых предков, так что, полагаю, если вам любопытно, можете взглянуть.
— Да, конечно! — благодарно закивала я.
— Сейчас принесу.
Тетрадей, старых, пожелтевших, в ломкой от времени пересохшей коже оказалось всего восемь. Края одной были сильно обуглены. Я присела за стол, потянула к себе верхнюю, открыла — и замерла.
Передо мной была страница, испещрённая знакомыми закозюками — я сама вырисовывала такие в родном гримуаре чуть не каждый день. Совпадение? Вряд ли. Оглянулась, проверяя, что никто не смотрит, и начала, шевеля губами читать: «В третий день лета судьба улыбнулась — я снова встретил Эрмил…»
Эрмил? Не уверена, надо потом уточнить, но, вроде, так звали одну из моих прабабок, которая, как и многие другие, погибла в одной из войн с южными соседями.
Выходит, передо мной личные дневники лорда Эйбретта эйд Лансера. Эх, если бы можно было унести их отсюда домой, я бы разобрала всё за ночь! А сейчас даже не знаю, разумно ли сказать, что понимаю шифр, которым велись записи. Посоветуюсь вечером с Хаосом. Думаю, у пушистого хитреца знаний о мире магов и опыта намного больше моего. Ещё можно открыться Колину — мой гримуар тот видел, а секретов разного калибра у нас с братом уже накопилось немало. И в одно я верила свято — если Колин пообещает молчать, ни Совет Магов в полном составе, ни даже родная мать из него слова не вытянут.
Ладно, пока продолжу читать…
Сначала я попыталась разложить дневники по хронологии. Увы, лорд Эйбретт не всегда писал полные даты, года чаще всего были опущены, так что задача оказалась нетривиальной.
Может, поэтому я и наткнулась на то, что искала, почти сразу, всего через три часа поисков.
«Этот обряд соединения души и тела — воплощенное зло. Идея, которую внушает своим последователям Совет Мудрецов, состоит в том, что после смерти душа может стать призрачным воином и, воюя за „истинную“ веру, искупить все прегрешения, совершённые в жизни. Но ведь когда призрак будет уничтожен или развеется сам через пять дней от времени призыва, душа попадёт к настоящим богам! И тогда ей придётся заплатить и за то, что творил человек при жизни, и за убийства, совершённые воином-призраком после смерти!»
Ух ты! То есть воин смерти существует не более пяти дней. Это — важное открытие! И теперь понятно, почему жители Га-Каррашта, можно сказать, рвутся в призраки! Они верят, что так искупают земные грехи.
А что там дальше?
«Узнать человека, прошедшего через обряд, сложно, но возможно. Его выдают серые пятна на ладонях и стопах, хотя голова выглядит как обычно».
Это о чём? Что значит — серые пятна на ладонях? Вот так прямо и серые? Но почему тогда об этом до сих пор никто не знает? Ведь одна из главных проблем состоит как раз в том, что мы не умеем распознавать шпионов из Га-Каррашта.
Вперилась снова в дневник, надеясь найти разъяснение. Но его не было. И, увы, через несколько страниц записи обрывались. Похоже, сейчас я держала в руках последнюю тетрадь.
Заглянувший через час Вермениус застал меня, бодро копирующую закорючки из дневника Эйбретта себе в блокнот.
— Перерисовываю. Хочу попробовать поспрашивать знакомых в Академии и поломать голову сама, — объяснила я творимое. — Любопытно же, что он написал?
Архивариус закивал.
В тот день я застряла в Архиве почти до утра. Я прочла все восемь дневников, но больше подсказок не обнаружила. Зато узнала о грустной истории любви последнего из Дома Лансер и моей прабабки, которая так и не успела выйти замуж, потому что жених пал в битве. Но зато родила мою бабушку, которая позже стала мамой моего отца, и которая, кстати, до сих пор жила и здравствовала.
Важные моменты я переписала себе — высказанное как-то лордом Тиуррой соображение, что факты надо документировать, не доверяя памяти, прочно засело в голове.
Но что за серые пятна на ладонях? О чём это?
Глава 18
Мы слишком много думаем о том, как найти нужного человека, и недостаточно — о том, как стать нужным человеком.
