— Да, конечно, и я рада, что она тоже в нем души не чает. Вот бы я смогла так любить и быть любимой, как они, — со вздохом ответила Ив. — Но я не из тех, кто способен испытывать к мужчине такую страсть.
— Глупости, — решительно возразила Верити. — Просто ему понадобится больше времени, чтобы заслужить твою любовь. Вот я, действительно, без царя в голове, поэтому думаю, что настоящая любовь не для меня.
— Хватит на себя наговаривать. Можно подумать, что Хлоя позволила бы тебе порхать, как беззаботная бабочка, если бы заметила в тебе такую склонность.
— Для этого у меня веская причина после того, как я чуть не посадила нас обеих в лужу тогда в Лондоне. Теперь, когда мы дома и все снова встало на свои места, я не могу объяснить, почему мне так не терпелось увидеться с Руфусом той ночью. Он вовсе не собирался уезжать в дальние страны или жениться на ком-то другом. Ясно, что о женитьбе он думает в последнюю очередь.
— Сомневаюсь, чтобы он вообще об этом думал. Но мне кажется, история любви твоих родителей заставляет тебя ждать от первой любви чего-то более правдивого и глубокого, чем обычно бывает. Я знаю, что твоя мать была всего на полгода старше, чем ты сейчас, когда так безоглядно влюбилась в твоего отца. Но у тебя все по-другому. Хлоя всегда ставила твое благополучие на первое место, и тебе не надо никуда бежать, чтобы избавиться от одиночества и жестокого отца. Капитан Реверю тебя обожает и ждет не дождется, когда вернется домой, чтобы побыть с тобой. Найди человека, достойного любви, и помни, какую страшную цену заплатили твои родители за страстную любовь в юности. От одной мысли, что ты будешь страдать, как они, мне делается плохо.
— Только не надо из-за меня впадать в панику. Если я так быстро забыла Руфуса Лоберна, значит, я его не любила. И я обещаю, что больше не стану воображать себя влюбленной, если увижу очередного красавца. Так что перестань на меня хмуриться и пойди поиграй с малышами.
— Красивый вид, правда? — спросил герцог Линейр, когда карета остановилась, чтобы они смогли рассмотреть знаменитую панораму замка Даркмер.
— Вы правы, — ответил Кольм, — особенно при таком освещении. Жаль, что я не умею рисовать.
— Как бы мне хотелось сказать, что я умею, — с грустью заметила герцогиня.
— Будет тебе, дорогая. Я не встречал ни одной дамы, достойной держать свечку, когда ты пишешь свои акварели.
— Мне бы хотелось писать, как я вижу, а не как у меня получается, — возразила она, пристально вглядываясь, как вечернее солнце ласкает знаменитую старую крепость, а последние лоскуты осенних листьев, еще оставшиеся на прекрасных деревьях, посаженных, чтобы закрывать ее от сильных ветров, отливают багрянцем и золотом.
— Мы опять потеряли ее, мой мальчик, — сказал герцог, снисходительно глядя на жену. Герцогиня взяла свой набор для этюдов, и он спрыгнул вниз, чтобы помочь ей выйти из кареты. — Я скажу Фарензе, что ты придешь позже, когда муза тебя покинет, любимая, — добавил он, когда горничная жены присоединилась к ней и кивнула им, как бы говоря, что доставит свою хозяйку в замок до наступления полной темноты.
— Надеюсь, леди Фарензе действительно склонна проявлять терпимость, как мне показалось в Лондоне, — сказал герцог, бросив последний гордый взгляд на герцогиню, прежде чем двинуться вперед без нее.
— Наверняка, раз она просила, чтобы я приехал сюда вместе с вами, — грустно отозвался Кольм.
— Глупости, парень, рано или поздно тебе все равно пришлось бы с ними встретиться. Полагаю, мы скоро выясним, простирается ли снисходительность ее светлости на мое книголюбие и страсть к живописи твоей тети. Так что в смысле светской любезности мы полагаемся только на тебя, мой мальчик. Тебе это удается гораздо лучше, чем нам.
— Тогда нам лучше не спешить распаковывать багаж.
— Не будь таким пораженцем, у вас с Фарензе гораздо больше общего, чем вы думаете.
Например, пристрастие к его дочери, хмуро подумал Кольм, сомневаясь, что мисс Уинтерли может стать связующим звеном между ними.
Лорд и леди Фарензе не моргнув глазом приветствовали гостей, явившихся вдвоем. Виконта, казалось, даже порадовало, что герцогиня Линейр исчезла, даже не появившись, а леди Хлоя обладала достаточным чувством юмора.
— Я полюбила эти величественные дикие места и часто жалею, что сама не умею рисовать, — сказала она, когда они появились у нее на пороге. — У меня нет ни таланта, ни умения работать с акварелью, и я завидую тем, у кого они есть. Мне бы очень хотелось увидеть вашу жену за работой, ваша светлость, но я обещаю, что не обижусь, если ей не захочется терпеть зрителя. Настоящего художника надо уважать.
— Я уверен, что моей жене будет приятно, — ответил герцог.
— Я в этом не уверена, но, если я пообещаю сидеть смирно и не делать глупых замечаний, возможно, она спасет меня от сидения в доме, где меня уже избаловали до смерти, — заключила Фарензе, бросив взгляд на мужа.
Глава 11
Внезапно Кольм увидел мисс Уинтерли, остановившуюся на пороге комнаты, выглядевшей, как семейная гостиная. Она устремила на него пристальный взгляд, и на миг он подумал, что она собирается броситься к нему, чтобы удостовериться в том, что перед ней настоящий мистер Картер. Он и правда настоящий, смутно подумал Кольм, чувствуя, как его сознание сковала жаркая пелена. Ее взгляд горел таким пламенным гневом, что стоявшие рядом с ней свечи, казалось, вот-вот вспыхнут сами собой. Самый настоящий, убедился он, снова ощутив всю силу очарования, с которым он так отчаянно боролся, находясь за много миль отсюда. Ему захотелось подойти к ней, поздороваться, извиниться за свой обман и спросить, думала ли она о нем с таким же постоянством, как он о ней. Но они были не одни, и, судя по ее настроению, мисс Уинтерли не стала бы его слушать, даже наедине.
— Добрый день, ваше высочество, добро пожаловать в Даркмер, — с искренней теплотой произнесла она. Теплота стремительно исчезла, когда она перевела свои сине-зеленые глаза на Кольма. — Вы, как я полагаю, мистер Хэнкорт. Здравствуйте, сэр, — сказала она с таким ледяным равнодушием, что рука, которую он протянул к ней, опустилась вниз сама собой.
Он засомневался, сможет ли когда-нибудь растопить тот лед, который снова сковал воздух между ними. Едва ли. В ту ночь в Дернли-Хаус она не питала к нему ненависти, но сейчас весь ее вид говорил об обратном. Да, она казалась спокойной, но ее глаза сверкали от гнева.
— Мисс Уинтерли, — ответил он с элегантным поклоном, которого сам от себя не ожидал. В глазах Снежной королевы мелькнуло что-то нежное и неуверенное. В конце концов, он был гостем ее родителей, хотя еще в Лондоне ее отец установил строгие рамки своего гостеприимства.
— Надеюсь, путешествие было приятным, ваша светлость? — спросила она с ласковой улыбкой.
Даже несмотря на возмущение, обращенное к нему, Кольм не мог не восхититься ее умением держаться и задался вопросом, сможет ли он когда-нибудь узнать настоящую Ив Уинтерли. Хотя зачем? Она дочь Памелы, и это всегда будет стоять между ними, как стена. Его злополучное чувство юмора мгновенно вообразило картину, как она собственноручно строит стену, торопливо укладывая камни, чтобы не допустить повторного вторжения варвара. Хотя стать ее врагом вовсе не казалось Кольму забавным, и вместе с яростью он видел в ее глазах боль. Ничто не могло лучше отрезвить его, даже тяжелый взгляд лорда Фарензе, напомнивший о данном ему обещании продолжать злить мисс Уинтерли. Сейчас она смотрела на него так, словно хотела, чтобы он уехал, даже не переступив порога, так что, по меньшей мере, хозяин дома мог быть счастлив.
