– Я вижу, ты в делах сестры лучше самой Киры разбираешься. И откуда у Игоря должны были взяться большие деньги, это ты тоже знаешь?
– Не-а, – помотала головой Наташа. – Этого он не сказал. Только не иначе как от его настоящих родителей ему чего перепадет.
– Как ты сказала? – насторожился Саша. – Настоящих? Значит, Игорь знал, что он приемный ребенок?
– Знал.
Но тут уж не выдержала Ирочка, которая вмешалась в разговор:
– Слушай, Наташка, ты что-то слишком уж много про Игоря знаешь. Даже я не знала, что он приемный.
– Так мы с Игорем раньше много общались. Когда у них с Кирой роман в школе был, он как к нам ни придет, Кира вечно в свою ванну умотает, краситься да мазаться, чтобы еще краше быть. А меня к Игорю посылает, чтобы я его развлекала. Я сначала стеснялась, а потом поняла, что он не злой. Ну, и подружились постепенно. Шутка ли, он одно время у нас по несколько часов проводил. Да из них с Кирой, может, всего минут пятнадцать. А остальное время со мной. Он мне и уроки помогал делать. И болтали мы с ним о всяком. Игорь ведь очень одинокий. С людьми он трудно сходится. Это мы с Кирой со всяким поболтать готовы, а Игорь не такой. Но зато, кого уж полюбит, то на всю жизнь. Зря Кира его отшила. Я на нее очень рассердилась, когда она Игоря на этого толстопузого Тему променяла.
– И тебя Игорь тоже полюбил?
– Как друга. А что до родителей, то Игорь в этот раз говорил Кире, что хочет своих родных отца с матерью отыскать. Мол, на них одних ему надеяться остается. Потому что от приемных Игорю ничего хорошего ждать не приходится. Они и раньше только и мечтали оба, как бы Игорь скорее выучился, работать пошел да и сбагрить бы его. Только и твердили, что с первой же зарплаты он должен снять себе жилье и съехать от них.
– А людям Анна Геннадьевна совсем другое говорила.
– Так то на публику, – снова фыркнула Наташа, на сей раз это получилось у нее очень презрительно. – На публику мамаша Игоря что хочешь скажет, лишь бы выглядело хорошо. А дома у нее с Игорем совсем другой разговор был. И она, и папаша Игоря только и твердили, как им надоело его содержать. Но так как они оба прекрасно понимают, что выгнать сына, не дав ему образования, не могут, за это их все вокруг осудят, то и терпели его присутствие. В школе именно так дела у Игоря и обстояли.
В разговоре возникла пауза. Наташа прислушивалась к звукам льющейся в ванне воды, но они не прекращались. Кира не собиралась выходить, не наведя на себя полной красоты. И младшей сестре не оставалось ничего другого, как продолжить.
– А что за дела Игоря с Кузьминым связывали?
– Кузьмин? Это кто же такой? Не слышала.
– Мужик в музее работал.
– Из музея я никого не знаю. Игорь у нас последние месяцы не появлялся. Да что месяцы, годы! Сколько Кира уже не учится? Четыре года! Что Игорю тут делать было? У Киры с ее Темой замирение вышло. Кира дома не жила, а значит, и Игорь тут не появлялся. Я о том, чем он последнее время занимался, ничего не знаю, потому что и его самого почти не видела.
– Почти?
– На улице как-то столкнулись. Раз или два это всего и было.
– И что он тебе сказал?
– Я спросила, как дела. Он спросил, как у меня учеба. Вот и весь разговор.
– А когда он недавно Киру утешать приходил? Ты с ним разговаривала?
– Я у него спросила, удалось ли ему найти родителей. Он сказал, что пока узнал лишь про своего отца. И что найти его – дело непростое, но он справится.
– Найти отца? Выходит, отец у него жив?
– Ну, выходит, что так, – пожала плечами Наташа. – Да! Еще одна вещь была! Игорь сказал, что кто-то над ним пошутил, прислал ему фотку какой-то молодой женщины с подписью – это сестра твоя, Вера.
– А почему сразу подшутил? Может, правда?
– Игорь сразу же попытался связаться с отправителем, но телефон оказался неактивен.
– Сестра? – задумчиво переспросила Ирочка. – Вера? Откуда она взялась?
– Не знаю. Игорь только сказал мне, что Вера эта сфоткалась на фоне нашего дворца.
Она явно уже тяготилась этим разговором. Но тут вернулась Кира. И Наташи тут же и след простыл. Кира же кокетливо стрельнула глазом в сторону Саши и, пройдя к окну, приняла такую позу, чтобы свет наиболее выигрышно обрисовывал ее фигуру.
После этого, убедившись, что должный эффект достигнут, и Саша в восторге от ее красоты, спросила:
– Надеюсь, я не слишком долго задержалась? Наташа хорошо вас развлекла?
– Да, все прекрасно.
Ирочка же полезла в сумочку, откуда извлекла найденную в тайнике бумагу и ключ. Положив обе свои находки на стол, она вопросительно взглянула на Киру.
Но так и не дождавшись от Киры хоть какой-нибудь реакции, потребовала:
– Что это такое? Объясни!
– Понятия не имею.
– Тут внизу твоя подпись.
Кира наклонилась, разглядывая документ.
– Да, подпись и впрямь похожа на мою, – заявила она. – Но я ничего такого не подписывала.
– А ключ?
– Вообще без понятия, откуда он. Похоже, что здорово старый. А где вы этот хлам нашли?
Ирочка предостерегающе кашлянула, глядя на Сашу, и сказала:
– В вещах Игоря.
– Ясно. У Игоря и не такие бумажки могли найтись. Вечно он что-то чирикал. Какие-то алгоритмы, производные… Брр! От одних названий у меня мороз по коже. А Игорь ими прямо наслаждался. Господи, как подумаю, что его больше нет в живых…
И она ненадолго замолчала. Но потом вспомнила, что пусть Игорь и умер, но она-то жива, и снова заговорила:
– Так что там слышно про его убийство? Кто этот Кузьмин, который в него стрелял? И за что?
– А ты не знаешь? Ты последняя, кто Игоря видел живым.
– Извините! – решительно отгородилась Кира. – Вы мне тут невесть чего не шейте. Что это значит, я последняя? Последний был тот, кто его убил!
– Да, может, еще и не убил, – возразил Саша.
Обе девушки развернулись и уставились на него с одинаковым изумлением.
– В смысле?
– Лицо убитого сильно изуродовано выстрелом. Опознание проводили главным образом по одежде. А она, сдается мне, покойнику была сильно велика. Игорь-то высокий. А убитый гораздо ниже его ростом.
– Хочешь сказать, что убили кого-то другого? – недоверчиво поинтересовалась Кира.
– Это надо проверить. Скажи, были у Игоря какие-нибудь отметины на теле?
– Да. Татушка у него была набита на ягодице. Забавная такая. Я помню, еще поинтересовалась, как это он решился. Игорь мне сказал, что татушка у него всегда была на теле, сколько он себя помнит.
