– Ну как? – спросила она. – Раз ты дома, значит, преступники пойманы?
– Да.
– Что так лаконично?
– Устал. Все подробности завтра.
Мама не стала ничего расспрашивать. Она видела, что сын вернулся не в духе. Но приписывала это обычной усталости, хотя дело было совсем в другом. Ночью Саша спал плохо. Хотя и кровать была удобная, и по коридору никто не шаркал, и за стенкой никто не храпел. Но мысли об Ирочке, которую он обидел, не шли у Саши из головы. И утром он постарался встать пораньше, чтобы ускользнуть из дома до завтрака, избежав разговора с мамой.
– Бароша, пошли гулять.
Барон тут же согласился. Пока они нарезали круги по району, Саше позвонила Кира. Тот сначала не хотел брать трубку, понимая, что Кира звонит ему, скорей всего, по просьбе Ирочки. Но потом все же ответил.
– Сашка, – услышал он радостный голос приятельницы, – приезжай скорей к следователю. Они нашли Игоря!
– Он жив!
– Да!
Кира больше ничего не стала объяснять. Но, разумеется, после такой новости Саша и сам не мог оставаться в стороне. Он тут же сел в машину, даже не забежав домой. Барон понял, что отправляется вместе с хозяином в путешествие, и пришел в неописуемый восторг. Пес вообразил себе невесть что, но действительность оказалась куда суровей. И добравшись до отделения, Саша сделал псу строгое внушение, велев ему идти рядом, вести себя тихо и молчать. Но пес был согласен и на это, лишь бы не оставаться в машине, лишь бы вновь не разлучаться надолго со своим хозяином.
Дежурный зыркнул на Барона строгим глазом и предупредил:
– В отделение с собаками нельзя.
Саша замялся. Но пробегающий мимо Кораблев неожиданно выручил.
Он подмигнул дежурному и распорядился:
– Николай, пропусти их.
И Саша с Бароном прошли. Все-таки жизнь в провинции имеет массу своих преимуществ. Фиг бы их где-нибудь в столице пропустили в какое-нибудь отделение, даже будь у них в знакомых хоть сам его начальник.
Игорь был уже в отделении. Выглядел он неплохо. Конечно, похудел, побледнел, и на руках у него виднелись четкие следы от наручников, глубоко врезавшихся ему в кожу. Но в целом Игорь был бодр и способен к общению.
– Они держали меня в каком-то загородном доме. Спасибо Анне Геннадьевне, неспроста она попросила о приватной беседе со следователем. Если бы не ее желание сотрудничать со следствием, нипочем не выйти мне целым из этой истории. Подох бы с голоду, пока меня бы искали.
Оказывается, преступники скрутили Игоря наутро после злополучной ночи в музее.
– Я как последний кретин сам прибежал к ним. Обратился за помощью к тем, кто мечтал меня угробить! Но я и подумать не мог, что меня своими руками пытался убить человек, которого я считал своим отцом.
– Он признался, что это он стрелял в тебя в музее.
– Не в меня, а в моего двойника.
– Зачем ты его приготовил?
– Я чувствовал, что с этим коллекционером старинного оружия что-то нечисто. Во-первых, таинственность, с которой он обставлял наше общение. Я никогда не видел его сам. Имени своего он не называл. Отделывался какими-то намеками, что человек слишком значительный, чтобы в случае чего оказаться замешанным в музейную кражу. Вроде бы все ничего, но мне почему-то было страшно встречаться с этим типом. Я не понимал, почему он так зациклился на мысли, чтобы забрать ружье в боеспособном состоянии. Почему бы не взять его как есть, а потом спокойно в какой-нибудь мастерской нелегально привести его в норму? Но нет, он требовал, чтобы я нашел человека, который бы починил ему ружье. Иначе не соглашался на сделку. Ну, я нашел ему Кузьмина. Кузьмин привел ружье в порядок. Казалось бы, бери ружье, плати нам деньги, и разойдемся. Но нет, клиент, как назло, настаивал на встрече в музее, ночью и тет-а-тет со мной одним. Вот я и подумал, а ну как он решит, что свидетель ему ни к чему? Или решит, что может не платить мне за ружье? И я решил подстроить ему ловушку. Раз он не хочет напрямую общаться со мной, то и я спрячусь. В общем, я хотел посмотреть, как он поведет себя, увидев ружье, меня и никого больше.
– Значит, покупатель ночью должен был заявиться в музей?
– Да, таково было его непременное условие. Дескать, желает убедиться, что ружье и впрямь взято из хранилищ музея.
– И ты согласился?
– В принципе мне было нетрудно это организовать. Я объяснил, как ему пройти через подземный ход. Мы договорились встретиться в последнем зале охотничьей выставки. Там я устроил труп, ружье положил у входа, сам спрятался и стал ждать. И знаете что, этот тип даже не пытался со мной поговорить. Сразу схватил ружье и выпалил моему двойнику в голову!
– Ты испугался?
– Испугался – это вообще ничего не сказать!
– Но ты не знал, что стрелявший – это Александр Петрович?
– Откуда? Он был весь в чем-то черном. Лицо закрыто. На руках перчатки. По телефону голос у него был искажен до неузнаваемости. Я и подумать не мог, что это мой папаша так развлекается. Сначала побежал к Кузьмину, потом назад к родителям. Надеялся, балда, что получу у них защиту. Ага! Как же! Очнулся я в какой-то комнате, на голове шишка, во рту кляп, на руках и ногах наручники. Там я и провел все эти дни, каждую минуту прощаясь с жизнью.
Кира, которая присутствовала при разговоре, стремительно обняла юношу:
– Игорек! Дорогой! А я тебя искала! Ни минуточки не сидела спокойно. Вот и ребята подтвердят, что мы все эти дни бегали в поисках тебя.
– Я знаю.
Голос Игоря, когда он разговаривал с Кирой, странно теплел и смягчался. Похоже, былое чувство к девушке никуда не делось. Игорь был готов простить Кире и ее измену с Темой, и другие фокусы. Саша смотрел на этих двоих и поражался. Вот это великодушие! Сколько Кира водила Игоря за нос, сколько обманывала, а он снова и снова готов ее прощать. Саше даже стало стыдно перед Ирочкой. И что он так на нее вчера набросился? Подумаешь! Девушка всего-то не слишком удачно пошутила. Если расчет в ее действиях и был, то самый наивный и милый – побольше времени провести с Сашей, бок о бок с ним ища клад. Она всего лишь хотела доставить ему приятные минуты, а он обругал ее нехорошими словами.
Ирочка тоже сидела тут. Нахохлившаяся, словно птичка, которой не по себе, она избегала даже смотреть в сторону Саши.
И улучив минутку, Саша шепнул ей на ушко:
– Ирочка, прости меня.
Девушка вздрогнула и удивленно на него посмотрела. Кажется, она не поверила тому, что услышала. Наверное, поверила вчера, бедняжка, что Саша и впрямь знать ее больше не хочет.
Но потом личико ее прояснилось, и Ирочка пылко воскликнула:
– И ты прости меня! Правда, прости! Не знаю, что такое на меня нашло. Это и впрямь было плохо.
