– Это у него такой «мяв», – с умилением пояснила Маша.
– Что у него? – не понял Вася.
– Мяв. Ну, то есть он так… мяукает.
– Этот неприличный звук называется мяуканьем? – поинтересовался Кошкин.
– Ну, – смутилась Маша и оглянулась на тихих теток, которые продолжали свое чаепитие.
Кот желтыми глазами наблюдал за мужем и женой. Казалось, никакой тайны в их разговоре для него не было.
– Мне не нравится, как он смотрит на меня, – тихо сказал Вася.
– А что ты хочешь? Ты самец. А он думал, что он главный на этой территории.
– Объясни ему на его языке, что здесь главный – я, – попросил Вася.
– Киса, киса, ну подойди, мы погладим тебя, – засюсюкала Маша.
– Это – не объяснение моего доминирующего положения, – заметил Вася.
– Тогда сам объясни, – тихо огрызнулась Маша и ласково улыбнулась теткам из приюта «Гата».
– Хорошо, – кивнул головой Вася, подошел к коту, сгреб его в охапку и спустил на пол. – Вот здесь твое место. Здесь ходят коты.
Лысый кот, неслышно ступая, спрятался за штору.
– Ой, умный какой! – обрадовалась Маша.
– Жена, я устал, корми… – скомандовал Вася.
Для тихих теток это послужило сигналом.
– Всего хорошего, всего хорошего… Спокойной ночи, время уже позднее, – проворковали они и испарились.
Маша, Вася и лысый кот остались в квартире одни.
– А что это у этих постных теток на спинах написано? – поинтересовался Вася за ужином.
– «Гата» – по-гречески кот. Или кошка. Я уже не помню, – объяснила Маша, добавляя Васе жареной картошечки.
– Угу, – глубокомысленно изрек муж, – они ходят по домам и котов разносят?
– Нет, отчего же? Это я их пригласила. А они случайно котика захватили…
– Прям-таки случайно?
– Да. – Маша посмотрела на Васю своими круглыми зелеными глазами, и Вася сразу же плюнул на теток, на кота-червя, а вспомнил, что ужасно соскучился.
– Мань, я что-то наелся, давай ложиться спать.
Маша чмокнула мужа в нос:
– Зайчик ты мой! Иди в душ, я сейчас посуду грязную уберу.
– Только не задерживайся. – Вася открыл дверь и вошел в ванную.
И оттуда сразу же раздался жуткий вой.
– Вася, что это с тобой? – Маша уронила сковородку и помчалась на звуки.
В ванной комнате она застала мужа с полотенцем в руках и кота, который сидел в белой блестящей ванне и страшно выл.
– Брысь, – говорил Вася.
– Уууи! – отвечал кот, вытянув кольчатую шею. Глаза кота были закрыты.
– А я говорю, пошел отсюда! – повторял Вася и замахивался полотенцем.
Кот прекращал выть, в свою очередь, замахивался лапой, и тогда становились видны его серпообразные когти. Когти были длинными, отточенными.
– Ах ты, зараза, – приговаривал Вася, пытаясь вызволить полотенце из кошачьих когтей. Кот вытягивал из махровой ткани длинные нитки, но с места не трогался. Казалось, он стал частью эмалированной чугунной поверх- ности.
– Вася, аккуратнее, ты испортишь дорогое полотенце, – неосторожно сказала Маша.
– Что?! – взревел муж. – Это я испорчу?! Не этот урод, который непонятно почему поселился в ванной и не дает помыться, а я, который приехал из командировки и устал как собака! Это я испорчу полотенце?!
– Ну, погоди! Не кричи! Ты напугаешь животное! Надо просто взять его на руки и вытащить оттуда.
– Да? – в голосе Васи послышался сарказм. – Я, типа, не пытался это сделать?!
– Наверное, пытался. Но грубо. А животные все чувствуют. – Маша решительно отодвинула мужа в сторону, наклонилась над котом и протянула к нему руки. Кот отпустил полотенце и открыл свои желтые глаза.
– Киса хорошая! Хороший наш котик! – проговорила Маша. – И добавила тише: – Видишь, Вася, он все понимает. А ты его просто напугал своим дурацким полотенцем. Не умеешь ты с животными обращаться!
Кот, прислушиваясь к Машиным словам, наклонил голову набок и осторожно пошевелил хвостом. Маша улыбнулась и присела на корточки.
– Ах, мой испуганный цыпленочек! – Маша протянула руки коту, и в тот же миг кот взмыл в воздух. Так на Байконуре стартуют ракеты – вертикально, без разгона, улетая в стратосферу. Кот оттолкнулся от ванны и, взлетев, впился лапами в обнаженную грудь Васи.
– Ах, ты ж… – заорал Вася и выскочил из ванной. К его груди, как детеныш коалы, прилип кот.
Маша громко заголосила – она увидела расцарапанную грудь мужа. Кот от этого звука свалился на пол, а Василий, что-то приговаривая, помчался в сторону аптечки.
Через два часа в доме воцарилось гробовое молчание, изредка прерываемое Машей:
– Пойми, я не могу… Я же обещала… Его просто некуда деть…
– А я могу?! – вопрошал Вася, указывая на свою облепленную пластырем грудь. – А если он бешеный?!
– Да не бывает в приютах бешеных котиков! Они все там с прививками, а у тебя заживет…
– Ах, так… На мне заживет?! Скажи еще, как на паршивой собаке!!! – Вася остановился и вдруг выдал: – Я ухожу… Я ухожу к… маме…
Маша всплеснула руками, попыталась посмотреть на мужа своими пронзительными зелеными глазами, но это не подействовало. Вася ушел. Они долго не разговаривали, потом Маше звонила свекровь, сильно ругалась и обозвала Машу «полоумной кошатницей». Маша обиделась, сказала об этом Васе, Вася напомнил о своих ранах, и так эта история затянулась, что Маша устала. А устав, она позвонила Васе сказать, что хочет развестись. Вася не поверил, но Маша назло мужу доказала, что умеет держать слово. В общем, та история была глупая, но она случилась и обогатила обе стороны печальным опытом.
– А ты не жалеешь, что так? Из-за кота? Кстати, где он сейчас?
– Кот-то? В хороших руках. Я его пристроила.
– И он еще жив? С таким-то характером?
– Звонила. Живой. Но уже не та прыть. Постарел, – вздохнула Маша. И непонятно было, к кому относится этот печальный вздох – к коту или бывшему мужу.
Вот именно Кошкиной сразу же позвонила Тата, когда вернулась из Сочи.
Они сидела под зажженным торшером и ели ложками компот из абрикосов.
– Ух, как же вкусно, – вздохнула Маша. – Твоя мама просто мастер по компотам.
– Ага, – облизнула свою ложку Тата, – и все абрикосины целенькие, тверденькие.
– И одновременно мягонькие, – согласилась Маша, доставая себе еще пару абрикосов.
– Да, а вот смотри, угораздило ее за этого дядю Славу выйти! – вздохнула Тата.
