Но им повезло – сотрудница была другая, занятая какими-то своими мыслями. Она рассеянно просмотрела все, потом заглянула в какую-то папку и сказала:
– Вы, Белозерова, к заведующей зайдите. Пока она на месте.
– Это, наверное, с регистрацией связано, – нашлась Тата.
– А, – ответил Собакин и углубился в свой телефон.
Тата заглянула в кабинет заведующей.
– Пришли? Хорошо. Все нормально, я там дала распоряжение. Тридцатого роспись. Мы просто аннулировали предыдущее заявление. И вместо него будет теперь ваше сегодняшнее.
– Спасибо вам огромное. Может, вы к нам на свадьбу придете? – улыбнулась Тата. – Я вам обязательно приглашение привезу!
– Ой, да что вы! – засмущалась та, но в глазах промелькнуло недоверие. Сколько счастливых влюбленных ей это обещало, да и благополучно забыло в вихре праздничной суеты.
– Серьезно! Сами же понимаете…
– Понимаю – не то слово! – с чувством откликнулась заведующая и добавила: – А регистрировать вас буду я. Так что за приглашение спасибо, но сами понимаете, работа! А свекрови – это ад!
Заведующая загсом тяжело вздохнула.
Но все-таки на будущую свекровь Таты, на Татьяну Васильевну, такое жесткое определение не распространялось. И первое впечатление тоже не было обманчивым. Мать Дениса придерживалась тех же разумных родительских рамок, которые обозначила в самом начале. Она только поинтересовалась деньгами, тем, что бы хотели молодые получить в качестве подарка и сколько приблизительно человек вообще будет на свадьбе.
И снова Тата удивила Собакина. Дело происходило опять в доме Дениса, опять все сидели за столом и на этот раз поедали восхитительный плов Татьяны Васильевны.
– Все дело в головке чеснока, вы правы! – сказала Тата, вздыхая. Она только что съела огромную тарелку и не могла дышать.
– Да, да. Несколько больших головок чеснока полагается разрезать и добавить в обжаренное уже мясо. И дать чесноку и мясу отдохнуть вместе. Иногда делают ошибку – жарят в кипящем масле, но от этого масло становится горьким. – Татьяна Васильевна улыбнулась и продолжила: – Относительно «горько» – помощь с рестораном нужна? И, может, список гостей составим?
– Список, да, хорошо бы, а помощь не нужна, я все уже сделала.
– Что? – поперхнулся пловом Собакин. Татьяна Васильевна тоже посмотрела на Тату с удивлением.
– Ну, так я уже просмотрела сайты ресторанов, кое-что наметила, осталось съездить посмотреть, выбрать, а потом все показать вам. Ну, чтобы время не тратить… – нашлась Тата.
– А, – протянула мать Собакина, и Тата впервые заметила в ее глазах смятение. Казалось, Татьяна Васильевна озадачена прытью будущей невестки. Собакин же просто положил вилку на стол, чего вообще никогда не де- лал.
– Я, наверно, должна была посоветоваться, но такой выбор и такое предложение, что я решила сначала все… Да, я поторопилась, но только чтобы… Денис в галерее, на вас, Татьяна Васильевна, все сваливать тоже нехорошо. Я решила помочь по мере сил… – Тата, как могла, спасала положение.
– Ой, ну, конечно же, ты только успокойся, просто так неожиданно. А я хотела сегодня обсудить гостей с нашей стороны.
Тата на самом деле уже все продумала – она понимала, что число гостей если и увеличится, то не намного. И есть еще время обо всем этом сообщить в ресторан. Конечно, эта «двойная бухгалтерия», как она про себя называла ситуацию, действовала на нервы. Но менять уже ничего не хотелось. Сейчас, впервые за все время, Тата была близка к «провалу» так же, как и Штирлиц в анекдотах.
Впрочем, остаток вечера прошел спокойно – и список обсудили, и Татьяна Васильевна показала свое новое платье, приготовленное к торжеству.
– Вот, знаю, время еще есть, можно было что-то еще поискать, но оно мне очень понравилось, – она принесла гипюровое на чехле платье василькового цвета. К круглому воротнику уже была приколота брошь в виде букета ландышей. «Вот точно в ее стиле. Все очень просто. И со вкусом. Но… немного старообразно», – подумала Тата, а вслух сказала:
– Очень красивая брошь, но я бы использовала что-нибудь более агрессивное.
– Вот агрессивное я как раз и не люблю. – Татьяна Васильевна погладила эмалевый букетик.
Когда Тата с Собакиным вышли на улицу, Денис произнес ожидаемую фразу:
– Я ничего не понимаю, ты как-то умудряешься делать все тайно! Я терпеть этого не могу! Почему ты мне ничего не сказала про рестораны?!
Тата была уже готова к его упрекам:
– Тебе? Сказать? Про рестораны? Денис, я тебе раз пять про них говорила. И что же ты отвечал?
– И что я отвечал? – озадаченно спросил Собакин. Он ничего такого не помнил, но уверенный тон Таты заставил его усомниться в собственной правоте.
– Что у тебя встреча в художественном колледже и тебе надо подготовиться. Что ты приглашен на персональную выставку, тебе надо сказать пару слов, и ты сейчас занят. Что тебе некогда, надо на этюды. После этюдов ты спишь, потом телефон, потом встречи, и так до бесконечности. Я же все понимаю. Я даже не обижаюсь. Конечно, хотелось бы все вместе делать, но раз у тебя такой сейчас период… Я скажу больше, я даже выбрала ресторан, даже уже переговорила с менеджером и узнала приблизительную цену на примерное необходимое количество людей. Так что считай, что с рестораном почти решен вопрос. Да, мне обидно, что так получилось… Но я же все понимаю…
Собакин озадаченно молчал – оказалось, что во всем виноват он. Но так устроена жизнь – любящий человек легко внушаем.
– А деньги? Где ты взяла на это все деньги?
– Слушай, я же работаю. Потом, это предоплата лишь. Я тебе обязательно скажу, когда надо будет все заплатить! Ты понял?
– Понял, – пробормотал Собакин и тут же воскликнул: – Господи, да за что же мне такое?!
– Такое наказание? – обиженно посмотрела на него Тата.
– Да нет же. Такое счастье! Татка, ты просто удивительная!
Дома Белозерова перевела дух. Ей было противно водить за нос Собакина, но и посвящать во все тонкости не хотелось. Она просто не понимала, как все объяснить. Где-то в памяти «звучали» слова Маши Кошкиной: «Ты обязательно поговори с Собакиным. Все расскажи. Обязательно!» Но Тата предпочла «затолкнуть» это предупреждение подальше. Что-то было в самом Денисе такое, что делало признательный разговор невозможным. Так думала Тата. Но сторонний наблюдатель имел бы другое мнение. Стороннего наблюдателя не убедило бы житейски оправданное желание помочь матери, да и себе тоже, воспользовавшись щедрым предложением тети Адели. Он поморщился бы, видя, как изворачивается Тата. Впрочем, стороннему наблюдателю рассуждать легко – ему, скорее всего, не приходилось бороться за место под московским солнцем, которое порой намного ярче и горячее сочинского. Ему, вполне вероятно, не приходилось слышать от жениха: «Свадьбы не будет!», когда все близкие уже купили билеты, чтобы приехать. К тому же Тата уже переступила эту внутреннюю грань, которая отделяет «хорошо бы так сделать» от «да ладно, никто ничего не заметил». Мысленно Тата уже получала из рук тетки Адели ключи от квартиры на Ленинском проспекте в качестве свадебного подарка. Тата не была натурой, склонной к фантазиям, но порой представляла себе, как они с мужем и мамой празднуют новоселье. И Тата совершенно не задумывалась, какое впечатление произведет на Собакина все случившееся. Например, как тот отнесется к подарку тетки, найдет ли он общий язык с тещей, Людмилой Васильевной. Белозерова представляла желаемый результат, забывая, что их семья – это не союз двадцатилетних, когда еще и свои привычки-то окончательно не сложились, что в их будущей семье они оба люди взрослые и почти состоявшиеся.
