На сей раз в вестибюль вошел не кто иной, как лорд Уэстфолл. Пока он говорил с Грейс, то вертя в руках трость, то поправляя очки, Эмили наблюдала за ним из полутемного угла. Все в его облике свидетельствовало о том, что он человек ученый и умеренный, однако худощавая фигура и глаза за стеклами очков говорили совсем о другом…
Дженни считала его шпионом, служившим у герцога Веллингтона. Большинство людей никогда бы об этом не узнали и даже не заподозрили бы ничего подобного, но Женевьева Мартин не большинство. И она, Эмили, – тоже.
Увидев ее, Уэстфолл улыбнулся, и улыбка сделала его еще привлекательнее.
– Мисс Портсмен, вы сказали: в три часа, – произнес он, снимая шляпу.
– И я вас жду. Идемте?
Граф ответил не сразу. Склонив голову к плечу, он внимательно посмотрел на нее, потом наконец спросил:
– Вы уверены, что хотите выйти со мной?
Он что, предлагал ей путь к отступлению? Или предупреждал о том, что если она выйдет из «Тантала», то обратно уже не вернется? Эмили улыбнулась и ответила:
– Я беспокоюсь не из-за вас. – Она поправила шаль и шагнула к двери. – А из-за солнца… Но сегодня оно, кажется, не такое уж яркое, так что пойдемте.
Эмили натянула белые перчатки длиной до самого локтя – в подкрепление легенды, что боится солнца. Когда же Уэстфолл предложил ей руку, она положила ладонь на его рукав и вышла через парадный вход «Тантала», чего никогда еще не делала. И она почти сразу же почувствовала: даже несмотря на тревогу и внутренний трепет, ей нравилось прикасаться к графу. Какое-то время она думала, что на подъездной дороге, стоя у своего экипажа, ее будет поджидать лорд Эбберлинг, но оказалось, что маркиза нигде не было.
Уэстфолл же прибыл в высоком фаэтоне, и Эмили сочла это благоприятным знаком. Если бы он хотел увезти ее куда-нибудь насильно, то, наверное, приехал бы за ней в закрытой карете. Но с другой стороны, в фаэтоне ее мог увидеть кто угодно… Впрочем, это была часть игры, в которую она решилась играть, и она не собиралась отступать.
Уэстфолл помог ей подняться на высокое сиденье, потом обошел экипаж сзади и взобрался на сиденье с другой стороны.
– У вас есть на уме какое-то конкретное место, куда бы вы хотели поехать? – спросил он.
Взяв поводья у конюха, придерживывшего лошадей, граф прищелкнул языком, и лошади тронулись с места.
– Я думала, мы могли бы покататься по Ковент-Гардену, – ответила Эмили.
Что ж, это не такое уединенное место, как, например, Хэмпстед-Хит – туда бы направился тот, кто не хотел, чтобы его видели, – но все же и не самый центр Мейфэра, где можно было бы встретить Эбберлинга или его друзей.
Уэстфолл кивнул и повернул лошадей на восток. Через некоторое время он сказал:
– Я был удивлен, получив вашу записку. Я думал, вы не захотите меня больше видеть.
Эмили промолчала – ей хотелось как следует обдумать ответ. Конечно, у нее было достаточно подозрений, чтобы сказать ему все напрямик, но она еще не была уверена, что готова к возможным последствиям. Кроме того, это был ее первый выход за пределы клуба «Тантал», и ей не хотелось превращать его в битву.
– Вы же не лишились голоса? – спросил Уэстфолл, покосившись на нее. А лошади тем временем несли их вперед. – Это было бы очень печально.
– Я не онемела, я… Просто я очень осторожна.
– А… это потому, что солнце такое коварное? – Его губы изогнулись в улыбке. – Знаете, мне было бы любопытно узнать…
– Что именно?
– Скажите, все девушки «Тантала» одеваются в роскошные платья? Это что, требование такое?
Эмили с облегчение вздохнула. Вопрос оказался совсем не тем, которого она ожидала.
– Строго говоря, такого требования нет, но для популярности клуба необходима определенная изысканность, в том числе – и в манере одеваться.
Кроме того, девушки обнаружили, что джентльмены бывали более щедрыми на напитки, ставки и подарки, когда их немного отвлекали улыбками и чуть выглядывающими из декольте грудями, но об этом Эмили говорить не стала.
– Да, пожалуй, что так… – отозвался граф. – Ваш клуб действительно очень популярен. Я-то сам унаследовал членство в клубе от кузена, но лорд Аллен мне сказал, что другим вступление в клуб дается не без труда…
– Подобные правила делают нас еще интереснее, – заметила Эмили.
Нэт усмехнулся.
– Да, согласен. – Он немного помолчал. – Но если вы не выходите за территорию клуба… Значит, платья для вас заказывают другие? Или портниха сама приходит к вам?
– У Камиллы Прайс такой же размер, как у меня, так что она покупала платья и для меня – до прошлого года, пока не вышла замуж. Но я пользуюсь услугами той же портнихи, так что у нее уже есть мои мерки.
– Камилла Прайс? Не она ли вышла замуж за Кровавого Блэквуда?
– За Китинга Блэквуда, – поправила Эмили. – Да, она.
Они свернули на Лонг-Акр, где было гораздо больше экипажей, поэтому фаэтон поехал медленнее.
– Может, хотите пройтись пешком? – спросил граф. – Или предпочитаете ехать?
При мысли о том, что она пойдет пешком по улице, где ее мог увидеть кто угодно, а она ничего не сможет сделать, кроме как убежать, Эмили внутренне содрогнулась.
– Если вы не возражаете, я бы предпочла остаться в экипаже, – ответила она.
– Вот и хорошо, – кивнул Уэстфолл. – Видите ли, моя нога сегодня побаливает.
– А что у вас с ногой?
– Несчастный случай… Лошадь наступила… Я случайно вспугнул эту проклятую конягу. Но это было уже довольно давно.
Эмили кивнула, еле сдерживая улыбку. Она не верила ни в лошадь, ни в больную ногу.
– Это случилось, когда вы были в Европе? Лорд Хейбери говорил, что вы какое-то время, в самый разгар Пиренейских войн, провели в Европе, занимаясь поисками редких книг.
Граф поправил сползавшие ему на нос очки – поправил с таким видом, как если бы только сейчас про них вспомнил.
– Когда грабят города, они горят, и тогда гибнут книги, среди которых есть и уникальные, – пробормотал он со вздохом.
– А вы участвовали в боях? – спросила Эмили.
«Если не задавать вопросы, то это будет делать он», – сказала она себе. И у нее было отчетливое ощущение, что мужчина, с которым она предавалась любви, гораздо больше походил на настоящего Натаниеля Стоукса – тот мужчина иногда настолько расслаблялся, что забывал о своей роли рассеянного ученого, который хромает и носит очки.
Уэстфолл свернул к обочине дороги и, натянув поводья, остановил лошадей, затем, повернувшись к своей спутнице, ровным голосом проговорил:
– Мисс Портсмен, зачем вы это делаете?
Эмили уставилась на него в изумлении.
