Полина Самсоновна снова прослезилась и вытерла глаза.
— Так мы три года с теткой и прожили. Не сказать, что душа в душу — у нее все же характер тяжелый был, иногда лишнее мне говорила, да я не обижалась, понимала, что она не со зла. И только все интересовалась она, как идет следствие да суд да нет ли каких новостей. А как идет? Того алкаша, которого по горячим следам взяли, его и посадили по этому делу. Дали ему лет десять, так что он до сих пор еще сидит и долго сидеть будет. А тут, месяца два назад, словно прояснение какое у тети Гели случилось. Позвала меня к себе и говорит: «Чувствуя я, Поля, что последние дни мои приходят, скоро помру…» «Что вы, тетя, — говорю, — зачем вы так говорите? Вы еще долго проживете!» А тетя рукой машет: «Не говори, чего не знаешь! Лучше послушай, что я тебе скажу, последнюю мою самую главную волю. Понимаю, Поля, что тяжело тебе со мной. Но не бросила старуху — за это тебе большое спасибо. И я тебя тоже не обижу — все, что у меня есть, оставлю тебе по завещанию. Только одна у меня к тебе просьба — непременно найди того, кто Гришеньку моего убил». Я ей: «Так посадили же того алкаша!» А она даже рассердилась: «Что ты говоришь? В жизни не поверю, что это он! Его просто сделали козлом отпущения, а настоящий убийца на свободе гуляет! Так что вот тебе моя последняя воля — найди его непременно!» Я говорю: «Как же я найду? Я же здесь никого не знаю! Ни в полиции у меня знакомых нет, ни еще где…» «Да уж постарайся, — говорит, — найми кого-нибудь, кто это умеет, — я тебе денег на это достаточно оставлю, но только чтобы непременно волю мою исполнить». Я ей говорю: «Все сделаю, тетя, как вы хотите, вы только не беспокойтесь. А вы еще долго проживете». И что вы думаете? На следующее утро прихожу ее будить, а она уже не дышит. Так что верно она свою смерть чувствовала! А говорят, что это все предрассудки… И правда, все мне по завещанию оставила — и квартиру, и все картины-статуи, и деньги в банке. А я ее похоронила как положено, а потом и думаю — раз она свое обещание исполнила, надо и мне все сделать, как она велела. Вот и нашла ваше агентство…
— Понятно, — проговорила Алена, дослушав рассказ клиентки. — Я помню, вы говорили, что грабители на удивление мало взяли в квартире ваших родственников?
— Да, только и взяли, что две или три картинки, которые на самом виду висели, да еще денег совсем немного — те, что на столе были приготовлены за квартиру заплатить, да еще кое-что…
Надежда, которая тоже внимательно слушала рассказ Полины Самсоновны, насторожилась.
Что-то в этом рассказе зацепило ее внимание…
Ах, ну да! Ее родственники были достаточно обеспеченные и весьма немолодые люди, Полина приезжала к ним нечасто — наверняка кто-то должен был помогать им по хозяйству! И если в момент ограбления на столе лежали приготовленные деньги — это значит…
Надежда опасливо огляделась по сторонам, достала тюбик губной помады, который дала ей Алена, отвинтила колпачок и проговорила вполголоса:
— Тюльпан, Тюльпан, я Незабудка!
Алена вздрогнула и покосилась на нее: что за шутки? Какая еще незабудка?
Надежда понизила голос и произнесла прямо в тюбик:
— Спроси у Полины, была ли у ее родственников приходящая домработница. И не для нее ли были приготовлены те деньги, которые лежали на столе.
Алена кивнула, оживилась и повторила вслух Надеждин вопрос.
— Домработница? — переспросила Полина Самсоновна. — А ведь точно, тетя Геля говорила, что два раза в неделю к ним приходила женщина. В квартире прибиралась, ходила в магазин и еще куда нужно. Но потом она больше не показывалась.
— А полиция ее допрашивала?
— Полиция про нее даже не спросила. Они как Мишку-алкаша схватили, так больше ничего и не искали. А у кого спрашивать-то? Меня на допросы не вызывали, а тетя Геля в больнице без памяти три недели лежала… Да и потом-то…
— Спроси у нее, что она знает про ту домработницу! — прошипела Надежда в тюбик.
Алена быстро и недовольно взглянула на нее — мол, что вы меня, совсем за дуру держите? Сама знаю, что спрашивать! — и спросила у Полины Самсоновны:
— А вы ничего не помните про ту домработницу? Как ее звали хотя бы? Откуда она?
— Не помню… — ответила заказчица после недолгого раздумья. — Пока дядя с тетей живы были, я приезжала к ним редко и с ней не встречалась, а потом она больше не показывалась.
— Ну, подумайте — может, хоть что-то вспомните, какую-то мелочь! Мне все пригодится!
Полина Самсоновна покачала головой:
— Ничего не помню! Сколько времени уже прошло!
Она откусила круассан и неодобрительно проговорила:
— Это они называют голубичным вареньем! Никакого вкуса! Сразу видно — импортное! Вот тетя Геля меня угощала вареньем из голубики — это же было объедение! Только она говорила не голубика, а гонобобель… вот, вспомнила! — вдруг оживилась заказчица. — Это же та самая домработница им варенье принесла, про которую вы спрашивали! Она у себя дома эту гонобо… эти ягоды собрала и сварила. Тетя Геля тогда так и сказала — Панино варенье, значит, ее Паня звали. И это она голубику называла гонобобелью. Или еще дурницей… вот те ягоды были и правда душистые, не этим чета!
— Паня? — переспросила Алена. — Что же это за имя — Паня? Никогда такого имени не слышала!
— Вот чего не знаю, того не знаю! И больше ничего вспомнить не могу, вы уж извините меня.
Алена быстро взглянула в сторону Надежды — мол, есть еще какие-то вопросы?
Надежда торопливо достала тюбик, отвинтила крышечку и вполголоса проговорила:
— Спроси ее про обезьяну!
На лице у Алены проступило сомнение, она даже закусила губу — до того ей не хотелось задавать этот вопрос.
— Спроси! — прошипела Надежда.
Тут она подняла глаза и увидела появившуюся возле своего столика официантку.
— Еще что-нибудь хотите? — спросила та.
Поскольку в руке у Надежды был тюбик помады, ей ничего не оставалось, как провести этой помадой по губам.
— Нет, спасибо! — ответила она. — Вы видите — я уже даже губы покрасила.
— Ну, как хотите! — Официантка удалилась, чему Надежда очень обрадовалась, поскольку она не хотела пропустить ни слова из разговора Алены с заказчицей.
А Алена как раз в это время с явным нежеланием задала тот самый вопрос:
— Скажите, Полина Самсоновна, вот еще что… мой вопрос может показаться вам странным, однако в доме у ваших дяди и тети не было… сувенирной обезьянки?
— Обезьянки? — Полина Самсоновна явно смутилась. — А при чем тут обезьянка?
— Скорее всего, ни при чем. — Алена быстро взглянула на Надежду Николаевну. — Я так спросила, на всякий случай. А что? Все же была обезьянка?
— Вообще-то я, когда тот раз приезжала, перед тем, как их ограбили, искала какой-то сувенир к Новому году… Как-то неудобно с пустыми руками в дом приходить, а что у нас в Воропаевске купишь? Продуктов-то я привозила, у меня сосед гусей разводит, так как раз к празднику птицу у него брала, хорошая у него птица, откормленная, меду опять же, грибов сушеных…
