Тот издал странный булькающий звук, попятился и с грохотом рухнул на пол. При этом рыжий парик слетел с его головы, и Маркел предстал перед женщинами во всей красе — с жалкими остатками волос, оставшимися после стычки с разъяренной шимпанзе.
Сам Маркел не подавал признаков жизни.
Полина Самсоновна уставилась на него в изумлении и робко проговорила:
— Так она, оказывается, мужчина!
— Вы только сейчас догадались? — фыркнула Надежда. — Ну, Луиза постаралась! — добавила она, любуясь основательно прореженной прической Маркела.
— Луиза? — переспросила Полина Самсоновна. — Кто такая Луиза?
— Об этом потом, — ответила Надежда. — Сейчас не до того. Нужно его срочно связать, пока не пришел в себя.
— А он вообще жив? Вы его основательно приложили!
— Жив и здоров, его спас парик! И если мы не поторопимся, у нас будут большие неприятности. Неси быстро веревку!
— Веревку? — переспросила Полина. — Какую веревку?
— Любую, только покрепче! Ты белье на чем-то сушишь? Очнись, у нас дел полно!
Полина наконец сумела сбросить оцепенение и отправилась на поиски веревки.
Надежда взглянула на шлем, которым оглушила Маркела, потом на стол, откуда его взяла…
И не поверила своим глазам.
На столе, на том месте, где прежде стоял шлем, теперь сидела керамическая обезьяна с лупой в руке.
Все ясно — Полина засунула обезьяну под шлем, чтобы она не попадалась на глаза, да и забыла о ней.
Последняя обезьяна! Значит, сейчас можно будет открыть тайну, которую она скрывает…
Но пока было еще одно, более срочное дело.
В кабинет вошла Полина с бельевой веревкой в руках. Надежда перекатила Маркела на бок, завернула его руки за спину и крепко связала их настоящим морским узлом, который научил ее вязать бывший сослуживец Валя Голубев. Валя когда-то в молодости служил на флоте и вечно рассказывал военно-морские байки, однако узлы вязал классно и Надежду в свое время научил. Надежда подумала немного и связала еще и ноги, обмотав их покрепче. Веревка у Полины была прочная и длинная, на все хватило.
Она как раз закончила вязать Маркела, когда он застонал и открыл глаза.
— Где я? — спросил он, запинаясь и хрипя.
— О, Кеша очухался! — обрадовалась Надежда. — Как ты после вчерашнего, головка не болит? Да я еще тебя приложила, на старые-то дрожжи!
Маркел молчал. Глаза его удивленно обежали комнату и сфокусировались на керамической обезьянке, которая стояла на письменном столе.
— Ой, вот же она! — обрадовалась Полина. — Нашлась! Господи! — умилилась она. — До чего же на дядю Гришу похожа! Вот он так же все сидел да в лупу что-то мелкое рассматривал…
— Дай мне ее, дай… — прохрипел Маркел и попытался встать. Ничего у него не вышло со связанными руками и ногами.
— Ага, сейчас, разбежалась! — процедила Надежда. — Ты давай не теряй время, подробно рассказывай, за каким бесом тебе эти обезьяны понадобились!
— Отдай мне ее! — Маркел сверкнул глазами. — Я за нее три года на зоне отсидел!
— А мне-то что, — Надежда пожала плечами, — больше тебе скажу, ты скоро опять на зону попадешь, за тобой такой хвост тянется. Так что поможет тебе только чистосердечное признание. Давай начинай, а то время дорого, скоро за тобой приедут.
— Пошла ты! — Маркел грязно выругался.
— Ах, вот ты как? — рассердилась Надежда и взяла в руки обезьяну. — Что бы мне с ней сделать?
— Не трогай ее! — заорал Маркел. — Она ценная… я за ней столько гонялся…
— А мне плевать! — заорала Надежда и распахнула окно. — Вот мы ее сейчас с шестого этажа бросим, и разобьется она на мелкие кусочки! И то, что в ней, скатится в люк, и никогда ничего не найдут! Ой, падает… — Надежда свесилась из окна.
— Не смей! — заревел Маркел раненым буйволом.
— А тогда говори! — Надежда подняла обезьянку и покрутила рукой, как показывают маленьким детям „шарики-фонарики“.
— Ну ладно. — Маркел задышал тяжело.
— Только не врать! — строго предупредила Надежда. — А то я ее выброшу!
— Значит, три года назад, как раз в сентябре, еще детишки в школу шли, значит, приходит ко мне Ринатка и говорит. Ринат — это друган мой бывший, мы с ним…
— Знаю, вы с ним доверчивых лохов обманывали по мелочи, — вставила Надежда.
— Вот именно что по мелочи! А тут приходит он и говорит — так, мол, и так, один мужик хочет нас нанять для серьезного дела. Я говорю — что за мужик, какое дело, бабу, что ли, какую ограбить? Потому как Ринатка по этому делу был хорош, любую бабу мог обработать, верили они ему сразу же.
— Да уж знаю… — процедила Надежда, — видела одну такую…
— Знаешь, так чего спрашиваешь, — огрызнулся Маркел, но Надежда сделала вид, что бросает обезьяну, и он продолжил: — Ну, Ринатка отвечает, что мужик этот с виду серьезный, и главное — большие деньги обещает за монету.
— Какую монету? — напряглась Надежда.
— А я знаю? Ринатка тоже у того мужика поинтересовался, а тот и говорит, что не его это дело. Описал монету, маленькая такая, старинная, с одной стороны птица гравирована, в когтях держит солнце, а с другой — мужик какой-то косоглазый. Монета эта в квартире у двух стариков, они хоть и старые, но не бедные, много всякого добра у них в квартире. Но мужику нужна только монета, за это он отвалит нам большие деньги. Я тогда как-то засомневался, мы, говорю, по таким делам никогда раньше не работали, все больше по мелочи. Вот именно, Ринатка говорит, надоело по мелочи. И бабы эти все до смерти надоели, хочу денег заработать и свалить отсюда куда подальше.
— Как будто его там с оркестром ждали, — фыркнула Надежда.
— Ну, пошли мы к тому мужику уже вдвоем. Мужик какой-то странный, стремный, ясно, что не русский, и вообще не наш. Смуглый такой, не то загорелый, не то просто кожа такая, глаза какие-то странные, и разговаривает как-то непривычно…
— С акцентом?
— Да нет, плохо по-русски разговаривает, иностранец, в общем. А Ринатка и говорит, что это хорошо, мы-то у себя дома, а он наших порядков не знает, так что будет себя тихо вести. Значит, сговорились мы о цене, Ринатка еще больше запросил, тот согласился. Сказал он нам адрес этой квартиры, сунулись мы сюда вроде как на разведку. Посмотрели на дверь — дохлое дело. Дверь серьезная, замки опять же — автогеном не разрежешь. Ну, Ринат говорит, тут с наскоку ничего не сделаешь, будем по другому плану действовать.
— Так это что же получается? — заговорила Полина, до того молчавшая как каменный сфинкс. — Это, выходит, ты дядю Гришу убил? Ах ты, паразит, злодей! — Она схватила валявшийся на полу нож, что принес с собой Маркел. — Да я же тебя сейчас на куски разрежу! В капусту нашинкую и солью присыплю!
