— Я тебе тысячу раз говорил — в случае любого ЧП звонить только мне! Пожар, или наводнение, или ограбление, или землетрясение — звони мне, а дальше уж я сам разберусь! Теперь, мало того что выручку украли, приедут менты, и с ними придется разбираться! Это мне подороже ограбления обойдется! Сознание он потерял! Да ты сознание гораздо раньше потерял, ты его потерял прямо при рождении!
Вскоре наконец прибыла милицейская опергруппа.
К этому времени ситуация в торговом центре стабилизировалась — пожар перед входом потушили, беременная женщина выбралась из лифта. Только начальника смены охранников никак не могли найти, и тот охранник, у которого внезапно прихватило живот, отказывался отойти от туалета, так что его пришлось допрашивать прямо там.
Впрочем, ничего ценного он сообщить не мог — заболел живот, еле успел добежать до сортира, грабителей не видел.
На всякий случай никого из здания торгового центра не выпускали — ни покупателей, ни персонал.
Милиция тщательно обследовала все помещения центра, и наконец в подвальной кладовке нашли старшего охранника. Он лежал на полу, связанный, в одном белье, с заклеенным скотчем ртом, и горестным мычанием призывал на помощь.
Когда его развязали и отклеили скотч, охранник поведал, что, узнав о пожаре на парковке, бросился на подмогу своему подчиненному, но, когда пробегал по коридору второго этажа, чтобы спуститься по лестнице, из-за угла выскочил человек в маске и ударил его по голове.
Пришел в себя он уже в кладовке, связанный и без одежды.
Картина преступления постепенно вырисовывалась. Неизвестный, чтобы отвлечь охрану, поджег машину перед входом в магазин. Затем вошел внутрь, оглушил охранника, в его форме проник в кассу, отключил администратора каким-то нервно-паралитическим составом и похитил деньги.
Но вот куда потом эти деньги исчезли и куда скрылся сам грабитель — оставалось неясным.
То есть сам-то грабитель вполне мог смешаться с последними покупателями, которые все еще дожидались, когда их выпустят из магазина. Но денег не было. Милиция безуспешно обследовала здание снизу доверху, обыскала покупателей — и все без результата.
В процессе предварительного опроса свидетелей выяснилась еще одна подробность. Все присутствующие упоминали беременную женщину, которая застряла в лифте, но среди задержанных покупателей ее не оказалось.
Тогда милицейский начальник вызвал того охранника, который дежурил на входе в магазин, а потом принимал участие в тушении пожара.
Как только пожар был потушен, он снова занял свой пост, запер дверь центра и никого не выпускал до приезда милиции.
— Ты точно никого не выпускал? — спросил суровый майор, пристально глядя в глаза охраннику.
— Точно! — ответил тот уверенно, но тут же в его глазах мелькнуло смущение.
— А беременную?
И охранник признался, что, как только он вернулся на пост, к нему действительно подошла молодая беременная женщина, измученная и заплаканная. Он слышал, что она застряла в лифте, и побоялся задерживать ее — вдруг родит прямо тут, у него на посту?
— И вообще — мы же не звери?! — добавил охранник, неуверенно взглянув на майора.
— Не звери… — вздохнул майор. — Ладно, иди…
— В общем, — закончил свой рассказ дядя Вася. — Не нашли ни денег, ни грабителей.
Мы с Бонни ночевали у дяди Васи, потому что мне позвонил сосед, страшно извинялся и сказал, что его охламоны-рабочие перерезали электрический кабель и свет будет только завтра. Если электрики придут и починят. А если не придут, то только в понедельник после выходных. Но тогда он повесится сам, так как теща соседа, что с другой стороны дома, пообещала его убить, если у нее стухнет пять килограммов мяса в отключившемся холодильнике.
Я прикинула, что в такую жару мясо непременно стухнет, но соседу сочувствовать не могла себя заставить. Уж очень достали меня его горе-мастера!
Я встала рано и подала на завтрак дяде Васе творожную запеканку с вареньем и целое блюдо булочек с маком и марципаном. Булочки разогрела в микроволновке, которую подарили дяде Васе на День милиции мы с капитанами Бахчиняном и Твороговым, а запеканку приготовила сама.
Дядя Вася вошел на кухню, вдохнул запах кофе и ванили и расплылся в счастливой улыбке.
— Замуж тебе надо, тезка, — сказал он, поедая вторую порцию запеканки, — это какая же хозяйка пропадает!
— Отчего ж пропадает? — обиделась я.
— Да зачем на меня, старого дурака, силы тратить? — вздохнул дядя Вася.
— Глупости не болтайте! — всерьез рассердилась я. — Мы с вами — одна команда! И вообще я замуж не хочу, накушалась уже досыта замужеством этим!
— Обожглась на молоке, так теперь на воду дуешь! — вздохнул дядя Вася. — Неправильно это, женщине семья нужна. Да и мужчине тоже…
— Кстати, молочка в кофе налейте, черный вам вреден, — сказала я, — а семья у меня сейчас вы и Бонни. Этому бегемоту совсем не нужно, чтобы я замуж вышла.
Бонни понимает человеческую речь, это я твердо знаю. Вот и сейчас он поднял голову, поглядел на меня грозно и тихо рыкнул.
— И какой муж такое выдержит? — рассмеялась я.
— Ладно, тезка, — дядя Вася отодвинул от себя пустую чашку, — крути ни крути, а расследование надо продолжать. Нужно узнать, не числится ли чего в архиве насчет Саловушкиной Ирины Михайловны, а то больше не знаю уж, что и делать. Неуловимая женщина, пропала — и никто про нее ничего не знает… Ну, мы тоже не лыком шиты, кое-что можем. Обращусь-ка я к Валечке…
Как уже говорилось, за долгие годы работы в милиции Василий Макарович Куликов обзавелся большим числом знакомых и приятелей в самых разных подразделениях. Правда, милицейское начальство не поощряло их контакты с бывшим коллегой после того, как тот открыл частное детективное агентство, но кое-кто из старых сослуживцев не придавал этому большого значения и охотно оказывал Василию Макаровичу посильную помощь. Среди них была его старая коллега и сослуживица Валентина Игоревна, заведовавшая архивом Управления внутренних дел.
Именно ей и позвонил Василий Макарович.
— Капитан Трубникова! — прозвучал в трубке знакомый сухой голос.
Голос этот был сухим не оттого, что у Валентины Игоревны был плохой, черствый характер. Он высох за долгие годы работы в архиве, как высыхает цветок или древесный лист между страницами книги.
— Здравствуй, Валечка! — проговорил дядя Вася льстиво.
— Это кто? — удивленно переспросила та. — Николай Николаевич? Павел Романович?
— Не узнаешь? — смутился и расстроился дядя Вася. — Это же я, Куликов Василий!
— А, Вася! — обрадовалась Валентина. — Богатым будешь!
— Это бы неплохо, — вздохнул Куликов. — Да только никак не получается… сама знаешь — трудом праведным не наживешь палат каменных!
