– Ты хочешь сказать, что он – криминальный авторитет? – в лоб спросила Яна.
Глеб ухмыльнулся.
– Я этого не говорил.
– Я не первый день замужем, – заметила Яна.
– Слушай, зачем тебе это нужно знать? Криминал не криминал… Нам-то какое дело?
– Скажи, а он женат? Есть ли у него дети?
– Насколько я знаю, ни жены, ни детей у него нет, и не было. Во всяком случае, я об этом ничего не слышал.
– Странно… А любовница? Любовница есть?
– Я над ним свечку не держал. Если и есть зазноба, то сюда Григорий Васильевич ее не приглашает. Ничего определенного сказать не могу. – Глеб взял из вазочки спелый персик и вонзил в него зубы. – А ты мне нравишься.
– Нравлюсь? Ну и что с того? Я многим нравлюсь, хотя и не доллар.
– Люблю женщин с чувством юмора. Скажи, а ты как здесь оказалась? Женщины в этом доме бывают не часто, а если бывают, то только по делу.
– Я же сказала, мы с ним в больнице познакомились. Ничего интересного. Скажи, твой хозяин серьёзно болен?
– В последнее время сдал очень Григорий Васильевич. До этого был абсолютно здоровым человеком. Крепким, активным, общительным. Он отличный бизнесмен, у него всё везде схвачено. А примерно год назад потерял к жизни интерес. Ослаб. Решил, что он просто переутомился, надорвался. Пошел по врачам и получил диагноз. Сказали, что жить ему осталось несколько месяцев. Операцию делать отказались, сказали – бесполезно. Любовь Петровна – врач из нашей больницы, взяла его под своё крылышко. Он ей доверяет, только к ней и ложится, хотя мог бы пригласить любых профессоров с мировой известностью. Доверие – великая вещь.
– Так он уже год живёт?
– Выходит, что так. А бывает, что врачи ошибаются?
– Да сплошь и рядом! Люди же все разные, организмы у них тоже разные. Один и двадцати лет не проживет, а другой отметит столетний юбилей на своих ногах и с разумной головой.
– А что случилось с медиками, которые напали на Григория Васильевича? Я слышал об этой истории… – спросил Глеб.
– Да, было дело… – Яна отвела глаза в сторону. – На Григория Васильевича напали врачи-наркоманы. Произошла схватка. Я тоже в ней поучаствовала.
– Да ты что?! Как это?
– Один хотел сделать смертельный укол Григорию Васильевичу, но я не дала. Заставила промахнуться и всадила иглу с лекарством в самого негодяя. Второго вырубил Григорий Васильевич – врезал ему по башке, тот и отрубился. Первый гад всё-таки ударил Григория Васильевича, и тот упал, но и сам свалился – на него лекарство подействовало. Правда, сердце у него оказалось здоровое – укол не убил его. Что с ними сейчас – я не знаю. Наверное, дознаватель разбирается. Думаю, срок им светит немалый.
– Так ты теперь отдыхать будешь? После таких приключений отдых требуется.
– Да я как-то отдых не планировала. Я с подругой сюда приехала, чтобы помочь нашей знакомой с ремонтом дома. Там лечебница психиатрическая была, а ее решили переделать под санаторий.
– А вам помощь не требуется? Я бы мог помочь в свободное время.
– Классно! Конечно, требуется! Кто же от помощи откажется? Приходи, мы будем тебе рады. Здание в жутком состоянии. Вот недавно балкон с человеком рухнул, представляешь?
– И что человек? Жив?
– Жив, но пострадал сильно.
– Ну, это ничего. Дело забывчиво, а тело заплывчиво. Ещё шутить, вспоминая свой полёт, будет. – Глеб встал. – Спасибо, Яночка, за угощение. Надо идти работать. Было очень приятно познакомиться. – Он поцеловал Яне руку. – Пока!
Глеб легко перепрыгнул оградку низкого балкона и пошёл к своей тележке, оставленной на садовой дорожке у кустарника. Яна проследила за ним взглядом и тоже поднялась из плетёного кресла. Она вернулась в комнату.
Время пролетело очень быстро, и она не заметила, как свечерело. Мысли стали спокойными, в душе воцарилась умиротворённость. Смолк птичий щебет, и громче зазвучали цикады, наполняя своим звуком всё окружающее пространство, летом они не замолкают до самого рассвета. Чудесно пахла скошенная Глебом трава.
На ещё светлом небе начинали проявляться звезды и возник бледный лик луны. Уже сейчас на ней были видны загадочные и необъяснимые рисунки, наверное, созданные рельефом её поверхности. Кто-то видит на диске луны силуэты странных животных, кто-то человеческое лицо.
Где-то в траве прошуршала ночная зверюшка. Скорее всего, ёжик или кошка, вышедшие на ночную охоту.
Закуковала кукушка. Эта птица чаще всего кукует на вечерней заре. Яна вспомнила, что кукуют самцы, а не самки, и улыбнулась. «Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?» – спросила она. Кукушка отсчитала шестьдесят ку-ку и замолчала.
Небо резко прочертила пара летучих мышей. Яна вздрогнула, ей показалось, что это птицы, но характерный писк млекопитающего подсказал ей, что она ошиблась. Яна зябко повела плечами. Летучие мыши – не самые приятные животные. С ними связано много легенд и преданий, например о вампирах, и она с детства их побаивалась. «Кровососущие мыши живут только в Южной Америке», – успокоила себя Яна, легла на кровать и щёлкнула выключателем.
В тот же миг засветилась картина, изображающая Джоконду. Яна так удивилась, что даже привстала. В картину были вмонтированы крошечные светодиодные лампочки, и она мерцала неярким удивительным светом.
За балконной дверью стало совсем темно. Внезапно Яна почувствовала себя очень неуютно. Поднялся лёгкий ветер, и шторы зашевелились. Яне показалось, что сейчас в комнату кто-то войдёт через балкон. Она зябко повела плечами, вскочила с кровати, плотно притворила балконную дверь и задёрнула шторы. Комната сразу показалась ей уютнее, и она подошла к двери, чтобы закрыть её на замок.
Замка в двери не было.
«Странно, – подумала Яна. – Значит, пока я сплю, в комнату может войти кто угодно? Но ведь в доме должны быть только Григорий Васильевич и Полина Олеговна. Интересно, а где ночует Глеб, в доме или каком-нибудь флигере? Плохо это или хорошо? – решала Яна. – Правильно или неправильно? Это не отель, а частный дом. Может, здесь и гостей-то фактически не бывает. Глеб об этом намекал. Зачем тогда замки? Всё на полном доверии. А я могу доверять этим людям? Я их знать не знаю. Что же у меня за голова-то бедовая? Вот почему люди сначала думают, а потом уже что-то делают, а я всё наоборот? Вроде и уйти неприлично, раз приняла приглашение. Но спать с открытой дверью в незнакомом месте страшновато».
Яна снова легла в кровать. Светящийся лик Моны Лизы теперь беспокоил её, внушал тревогу. Огромное дерево, растущее у стены рядом с балконом, под порывом ветра легонько постукивало веткой по оконному стеклу. Яна поняла, что заснуть ей будет трудно. Она встала, решив придвинуть к двери хотя бы тумбочку.
Яна прошлёпала босиком к двери и неожиданно увидела под ней листок бумаги. «Любовное послание», – почему-то подумала Яна, радуясь тому, что она с ума не сошла и на самом деле слышала шорох за дверью. Она подняла листочек и прочитала послание, написанное печатными буквами:
