Яна несколько раз хлопнула длинными ресницами.
– Вы, конечно, хорошо изъясняетесь. Но не надо из меня монстра делать. Меньше всего я хотела причинить Мартину вред. Как будто я специально обожглась ядовитыми водорослями. А где он? Ему плохо? – обеспокоенно спросила Яна.
– С кровотечением не шутят. Надорвался. В воде тебя спасал, нырял, на руках тащил.
Яне послышалось в её голосе чувство зависти. Но Любовь Петровна быстро взяла себя в руки.
– Ничего, что я на «ты»? Я же знакома с его мамой и с ним самим. Они редко, но приезжали к нам, обычно летом, дом снимали, а потом этот дом приобрели. Не близкие мы подруги со Стефанией Сергеевной, но хорошие знакомые. Жалко мне её, извелась она вся. И ведь такой хороший сын у нее! Жена у него совсем больная, ему сейчас силы нужны, а он из больницы никак выписаться не может. Сил не хватает…
«Хорошо, что не добавила, что силы свои тратит на всяких там… дамочек», – подумала Цветкова. Ей было неприятно слышать о жене Мартина.
В палату заглянул улыбающийся Мартин.
– О ком речь? Обо мне? Всё хорошо?
Он принес букет роз и положил их рядом с Яной на тумбочку.
– Вы должны быть на процедурах, – сухо ответила Любовь Петровна, и Яне снова почудилась в её голосе ревность.
– Я знаю, Любовь Петровна. Но в процедурку очередь из больных. Моя ещё не скоро подойдёт, – он доброжелательно улыбнулся.
Любовь Петровна что-то пробубнила про слишком беспечный характер и удалилась. Мартин сел рядом с Яной и взял её за руку.
– Ты как?
– Уже точно лучше. Волдыри почти прошли. Вовремя ты меня в больницу доставил. Спасибо. Я, как дурочка, искупаться хотела голышом, в одиночестве. Звезды, лунная дорожка и тёплое море. Романтика! Чуть не погибла… Ещё секунда-другая и… Я уже и сознание потеряла.
– Я готов хоть каждый день тебя спасать, – улыбнулся Мартин.
– Ты так никогда не поправишься, – не согласилась с ним Яна.
– Я живучий.
– Мартин, а ты хорошо знаешь Григория Васильевича? Что он за человек? – спросила Яна, поглаживая белые бинты на своих хрупких запястьях.
– Нет, я его почти не знаю. Ходят разные слухи… Я знаком с местным следователем, неплохой, кстати, парень. Зовут его Игорь Владимирович Володин, может, ещё познакомитесь.
– Спасибо, не надо. Не хочу знакомиться со следователем, – замотала Яна головой.
– Понимаю, – Мартин посмотрел в окно. – Но я к тому, что парень он правильный, хотя и странноватый с виду. Знаешь, похоронный бизнес всегда был криминальным. Там, где большие деньги, так и криминал. Почти всегда.
– Это ты на себя намекаешь?
– Да, я не беден, но и не бандит, – ответил он, снова глядя ей в глаза.
– И в чём же подозревают Григория Васильевича?
– В незаконных захоронениях как минимум, но ничего не доказано. Перерывать всё кладбище – на это ни одна прокуратура разрешения не даст. Эксгумация всегда проблема. Родственники очень не любят тревожить своих усопших. А он может на любом участке закопать кого угодно. Лучше места не найти.
– Дом у него богатый. Даже шикарный. Сад красивый, ухоженный. Кстати, даже садовник имеется. У парня классная фигура.
– Да ты что? – улыбнулся Мартин. – Понравился? Молодой садовник… Просто как в оперетке. Ты хочешь, чтобы я ревновал? Не получится.
– Это почему? – удивилась Яна.
– Потому, что я очень уверен в себе и в женщине, которую люблю, – ответил он. – Как бы я хотел размотать эти твои бинты. Лежишь, как мумия…
– Слушай, мне всё тело намазали антигистаминной мазью. Я без бинтов всё постельное бельё перепачкаю. Мне уже легче, надо только чуточку потерпеть. Ты не опоздаешь на перевязку?
– Не опоздаю. Там передо мной человек десять.
– Воркуете, голубки? – В открытую дверь на костылях вошёл Виталий Николаевич. – Узнаю Цветкову, она даже на больничной койке окружена мужским вниманием. Не забыла о своём женихе? – Виталий сел на соседнюю койку и положил рядом костыли. – Я бы тоже тебя спас, Мартину повезло. У него ноги здоровые, мне-то на костылях бегать за тобой несподручно.
– Ты здесь, и меня уже это радует, – действительно обрадовалась Цветкова.
– Я серьёзно… Тут такое творится! Тебе надо бежать до выяснения обстоятельств дела, – сказал Виталий Николаевич.
– Какого дела? Куда бежать? – не поняла она.
– Вы телевизор не смотрите? Ах, ну да… Вы же только смотрите друг на друга, вам не до телевизионных новостных программ. Тебя, голубка моя, объявили в розыск.
– Меня? – охнула Яна.
– Тебя, тебя… Даже фотографию по телевизору показывали. Разыскивается, мол…
– В связи с чем? – спросил Мартин.
– Ерунда какая-то. Обвиняют в убийстве некоего Григория Васильевича Ситцева.
Яна замерла.
– Ситцева? Кто это?
– Это директор кладбища, твой гостеприимный хозяин Григорий Васильевич.
– А как я его убила?
– Тебе лучше знать, – сказал Виталий Николаевич, встал и снова взял костыли. – Сматываться тебе надо до выяснения дела, а то посадят в кутузку ни за что.
– Я думаю, что подаваться в бега – это не самая хорошая мысль, – сказал Мартин. – Есть идея получше: Яне нужно познакомиться с Игорем Владимировичем Володиным. Думаю, самое время.
Мартин позвонил своему другу, следователю Володину, и тот незамедлительно явился в палату к Яне Карловне Цветковой. Возраст следователя определить было трудно, что-то после сорока. На голове словно светлый пух одуванчика. Одет следователь был в светлые шорты и яркую рубашку-гавайку.
– Добрый день, – поздоровался следователь, усаживаясь на стул рядом с койкой Яны и открывая кожаную папку на молнии. – Позвольте представиться: Володин Игорь Владимирович, следователь. Прошу прощения, что явился к вам в таком легкомысленном виде, но на улице страшная жара и в деловом костюме я выглядел бы нелепо. Итак, вы у нас обвиняемая! – обратился он к Яне. – Хотя по внешнему виду вы больше тянете на пострадавшую.
– Я никого не убивала, – сразу заявила Цветкова. – Чушь какая-то! Зачем мне убивать Ситцева, я же его почти не знаю. У меня для убийства должен быть мотив, но мотива нет. Разве можно хватать невинного человека?
– Вашу невиновность ещё нужно доказать, – не согласился с Яной Игорь Владимирович.
– Так же как и мою вину.
– Вы остановились в доме Григория Васильевича? Что уже странно.
– Неточная формулировка. Просто за то, что я ему помогла, он пригласил меня в гости. Я даже не решила: день я там побуду или неделю, – ответила Яна.
– Про подвиги в морге я знаю. Григорий Васильевич вел уединенный, я бы сказал, замкнутый образ жизни. Честно, я удивлен, что он незнакомого человека… даму… А вы ведь точно не были с ним знакомы? – уточнил он.
