Глава 1
Ключевые аспекты исторического подтекста анализа
Нужно отдать должное Зигмунду Фрейду, который первый отметил психологическую значимость детского опыта в этиологии неврозов. После поведенческих исследований, доказавших восприимчивость животных к внешним воздействиям на ранних стадиях развития, эта точка зрения ещё больше укрепилась. Тем не менее, множество как здоровых, так и патологических тенденций психики нельзя проследить до событий раннего детства. Этот факт привёл многих исследователей к поиску причин даже в пренатальном опыте, однако подобный подход ведёт к бесчисленному количеству домыслов. В отличие от такой попытки биографически-исторического объяснения, многочисленные психологические школы ищут объяснения более глубинных характеристик человека в социальной среде, что с моей точки зрения может быть походящим способом пролить свет на определённые имеющие место проблемы. Ещё один источник этих характеристик был открыт К.Г. Юнгом: влияние на ребёнка не сознательного поведения родителей, но их бессознательного. С точки зрения Юнга бессознательная атмосфера в семье оказывает даже большее влияние, нежели сознательные педагогические приёмы родителей. Однако мы должны сделать ещё один шаг: множество людей (не все, как мы увидим дальше) сознательно или бессознательно управляются тем, что было метко охарактеризовано как дух времени (zeitgeist).
Дух времени — это любопытное явление. С одной стороны, он представляет собой сумму коллективных, распространённых воззрений, чувств и идей одного поколения или на протяжении одного исторического периода, например, дух времени Ренессанса или эпохи Просвещения. Такой дух времени находит своё воплощение преимущественно в центрах культуры и городских агломерациях, тогда как в географически более удалённых частях страны и в менее интересных с культурной точки зрения социальных слоях сильно выражены более старые взгляды и традиции. В определённом смысле только лишь небольшое количество людей являются «современными», в каждой популяции представлены практически все исторические страты, — и психотерапия должна принимать это во внимание.
В городе, где я живу, Кюснахте, находящемся в окрестностях Цюриха, я даже встречала самого настоящего «представителя каменного века». В его лавке подержанных вещей я приобрела для своего домика, где провожу выходные, пилу и козлы для пилки дров. В процессе я отпустила несколько осуждающих замечаний об электричестве и прочей подобного рода «современной чепухе». Он немедленно схватил меня за рукав и потащил меня на свой задний двор, настаивая, чтобы я села рядом с ним, и сказал: «Ты понимаешь меня, о да, ты понимаешь! Именно поэтому я собираюсь рассказать тебе, как я живу. Несколько месяцев я работаю на заводе, пока не накоплю достаточно денег. Затем я покупаю сушёное мясо и вино и поднимаюсь высоко в горы. В яме я делаю себе постель из лапника и живу там. Когда рядом нет людей, я гуляю по леднику без одежды. Да, и христианство! Разве это не величайшая чепуха?! Верить в то, что Бог живёт в здании, в церкви! Бог — в цветах, в кристаллах, в облаках и в дожде! Вот где Бог!» Я заверила его в своей полнейшей симпатии, однако про себя задумалась о том, что могла бы сказать жена такого человека. Затем я внезапно столкнулась и с ней тоже. Это была безграмотная сицилийская женщина — такая же архаичная, как и он сам! Когда я рассказала об этой встрече Юнгу, он улыбнулся и сказал: «Здесь мы имеем явный пример швейцарцев из каменного века! Его бы следовало поместить в провинциальный музей с табличкой „Швейцарец времён неолита. Вы можете поговорить с ним!“» Узколобые психологи могли бы счесть этого мужчину сумасшедшим, однако это было бы некорректно. В конце концов, он живёт очень уравновешенным образом, просто в другом историческом периоде.
В Швейцарии часть населения — преимущественно сельские жители — живут в Средних веках, а самые обычные представители среднего класса придерживаются взглядов, которые относятся к девятнадцатому веку. Очевидно, что радио и телевидение практически не повлияли на ситуацию. Однако в разных исторических периодах живут не только отдельные группы людей. Каждый человек, как мы можем выяснить, исследовав его до самой глубины, хранит в своём бессознательном всё историческое прошлое своего народа и даже всего человечества. Например, вплоть до настоящего времени я ни разу не анализировала итальянца, будь то мужчина или женщина, у которого бы живо во снах не проявились мотивы классической античности. Я помню первый в анализе сон пятидесятидвухлетнего психолога. Он увидел группирующиеся в небе облака и сказочно прекрасного юношу в крылатых сандалиях, спускающегося к нему. Он проснулся странным образом потрясённый. Я же была очень испугана, потому что этот юноша, очевидно, был Гермесом, проводником душ, и на самом деле вскоре выяснилось, что здоровье мужчины сильно подорвано. Анализ должен был стать его проводником в смерть. Он был, как и многие итальянские интеллектуалы, «кухонным» коммунистом, однако на смертном одре нашёл свой путь назад в Церковь. Но почему тогда Гермес, а не ангел смерти? Именно потому, что древность всё ещё настолько жива в Италии.
Или позвольте привести вам пример из моей собственной жизни. Двадцать лет назад я купила отдалённый участок земли в углу леса и построила себе дом без электричества, телефона или любых других сложных технических устройств, порождённых современной цивилизацией. Многие мои знакомые пытались напугать меня, говоря, что этот дом слишком изолирован и опасен. В первую ночь в новом доме я увидела такой сон. Из окна я видела приближающуюся процессию людей и подумала: «Боже, очередное беспокойство!» Затем я заметила, что эти люди были крестьянами в средневековых одеяниях, и что это была церемониальная свадебная процессия, с невестой и женихом во главе. Я подумала: «Я действительно должна встретить этих людей». Я проснулась, когда находилась на пути в подвал, чтобы достать немного вина. Юнг интерпретировал сон, как пробуждение духов моих предков-крестьян, совершившееся вследствие моего возвращения к земле. Это было возвращение к внутренним историческим корням.
Но это был не конец. Несколько ночей спустя, у меня был ещё один сон. Был вечер, и я забеспокоилась о том, что перед моей дверью находятся люди. Я пошла посмотреть, кто там, и это была банда людей, одетых как гоблины с западнохристианских
[1] карнавалов, в масках животных и призраков. Однако постепенно они всё больше и больше превращались в настоящих призраков. Я стала испытывать страх перед чем-то неведомым, вернулась в дом и закрыла дверь. Затем я заметила голубое свечение, проникающее через окно. Я подошла к окну и увидела, что мой дом находится как будто бы под водой, но это была яркая, мерцающая вода, в которой было можно дышать. В отличие от реальности деревья стояли вплотную к дому. В них шумно играли блаженно счастливые, большие серебристо-серые обезьяны с тёмными, лемуроподобными лицами и длинными хвостами. Я проснулась освежённой и полной энергии, как если бы я наблюдали этих обезьян на протяжении всей ночи.
