Герой ирландской сказки
[70], например, играет в прятки с королём, которому помогает чернокнижник. По совету своего помощника, белой говорящей лошади, герой прячется во всевозможных местах, однако король всегда находит его с помощью злого волшебника, у которого есть книга, просто сообщающая ему, где находится герой. Голова принца висит на волоске. В конце концов он прячется под хвостом своей говорящей лошади, и тут даже чернокнижник бессилен. Таким образом лошадь, с её природной мудростью, превосходит книжную мудрость волшебника.
Животные, как говорит Юнг, более покорны Богу, нежели человек; они проживают свои предначертанные жизни без сомнений и не отклоняясь от своих внутренних моделей поведения. Не приходится сомневаться, почему в таком большом количестве сказок животные являются символом «правильного» поведения. Так это выражает неканоническая цитата Иисуса: «Вы спросите меня, кто поведёт вас в Царствие Небесное (…Птицы небесные и то, что под землей, и морские рыбы — они приведут вас в Царство Небесное, и Царство внутри вас»
[71]. В «И-Цзин», китайской книге оракулов, «сплошные линии», которым дикий гусь следует в своем полете, являются путеводным символом, рекомендованным к созерцанию Совершенного Человека
[72], они обозначают духовное руководство в самой природе, то есть Дао.
Спасительная функция животного помощника в сказках подчиняется только одному условию: герой сохраняет верность животным. В рассказе Гримм «Два брата» ведьма может превратить одного из героев в камень, потому что, по ее требованию, он коснулся своих животных помощников ее волшебной палочкой; но второй брат сказал ей: «Я не ударю своих животных», и победил ее без труда. Животное помощник из сказок часто скрывает дополнительный секрет, так же как наше слово инстинкт относится к секретам природы, которые еще предстоит изучить. Часто, в конце рассказа, животное помощник — лиса, например, в рассказе Гримм «Золотая птица»
[73] — просит героя отрезать себе лапы и голову. Когда герой делает это с тяжелым сердцем, зачарованный принц поднимается из тела лисы. В другой версии герой проводит свою говорящую лошадь или осла три раза по кругу, и животное становится принцем или принцессой, или даже оказывается самим Богом
[74]. Юнг когда-то сравнивал человеческую психику с цветовой шкалой: в инфракрасном конце он теряет себя в глубинах инстинктов и соматических процессов; на ультрафиолетовом конце он достигает царства архетипов, то есть духа. В архетипическом образе раскрывается смысл или скрытый духовный аспект инстинкта
[75]. Таким образом, когда искупленный принц или бог выходит из принесенного в жертву животного в сказке, это символизирует внезапное раскрытие духовного значения, которое, кажется, лежит за «правильностью» животного инстинкта. И в то же время это означает, что, с одной стороны, люди должны следовать своим бессознательным инстинктивным импульсам, но в определенный момент на кривой их жизни от них потребуют, чтобы ими пожертвовали
[76]. Сам инстинкт требует, чтобы его принесли в жертву, и в таком действии раскрывается его духовный аспект. Сознание Эго приводит к отказу от самого дорого для него, это отречение, требуемое его большей внутренней сущностью, Самостью
[77], которая, таким образом, «манифестируется в жертвоприношении»
[78]. Что впервые появилось как животный инстинкт и помогло в трудные времена, утверждается в своей самой глубокой сущности — быть чем-то человеческим или даже божественным. Как сказал Майстер Экхарт: «Самая глубокая внутренняя природа всего зерна — это пшеница, и всякого металла — золото, и всех существ — человек»
[79]. Это тайна, которой христианская догма Воплощения запугивает.
Особенно интересная версия жертвоприношения животного помощника содержится в туркестанской сказке под названием «Волшебный конь»
[80]. По вине отца красивая принцесса попадает в руки дьявольского людоеда дива (демона). «Когда он бросил свой колпак в воздух, небо и земля потемнели на семь дней — настолько велика была его сила». Она вынуждена последовать за демоном в его владения, но она берет с собой волшебного маленького коня из конюшни своего отца, и по его совету также берет зеркало, гребень, соль и гвоздику, которые, как уже описано в «волшебном полете», позже она бросала позади себя, когда она убегала от демона. Гвоздика превращается в кустарник, соль становится океаном, гребень — горой, а зеркало — бушующим потоком. Все это задерживает дива, но не может убить его, и затем он снова начинает изводить героиню, которая тем временем вышла замуж за короля и родила ему двух сыновей. Тогда маленький говорящий конь решает атаковать самого дива, и они участвуют в длинной, затяжной схватке под водой, в которой конь побеждает. Когда он выходит из воды, он просит потрясенную королеву убить его.
Тогда королева сделала все, о чем просил конь. Она откинула голову в сторону, разложила ноги по четырем направлениям, выбросила внутренности и села с детьми под ребрами. Тогда из ног выросли золотые тополя с изумрудными листьями, из внутренностей деревни, поля и пшеница, а из ребер золотой замок. А из головы внезапно забил серебристый ручеек. Одним словом, все страна превратилась в настоящий рай.
Здесь королева и осталась, и здесь король позже нашел ее, после чего все четверо жили долго и счастливо в королевстве, которое выросло из коня.
В этой истории мы находим позднее эхо древнеиндийского жертвоприношения лошади, как оно описано в начале Брихадараньяка/Упанишад:
