В работе всей своей жизни Юнг пытался доказать, что за анимусом и анимой в бессознательном мужчин и женщин скрывается ещё более могущественное содержание, настоящее «атомное ядро» психики, которое он назвал Самостью чтобы отличить его от обычного повседневного эго. Самость — это самый глубинный и наиболее могущественный и влиятельный центр смысла, и когда она появляется в мифах, сагах или же снах людей, она проявляется как образ божественного. На религиозном языке это «божественная искра», хранящаяся в глубинах психики каждого человека. Из этого центра также проистекают самые глубокие голоса совести, когда человек стремиться руководствоваться не общепринятой моралью, но на самом деле своей «внутренней совестью»; и также именно с этим центром в конечном счёте связана проблема самоутверждения. Пока вопрос касается только лишь поверхностных вещей — вроде пойти ли на небольшую прогулку вместе или нет, или же сделать занавески в гостиной голубого или красного цвета — человеческое эго не страдает от совершения уступок или компромиссов. Это не серьёзные проблемы самоутверждения. Однако когда в дело вовлечено наиболее аутентичное «быть собой» и когда оно находится под угрозой, когда, иначе говоря, на волоске висят индивидуация или же самоутверждение, тогда проблема обостряется. Из любви, щедрости или стремления к миру человек может уступить во многих вопросах, не испытывая вреда своей чести или психическому здоровью, но когда другой человек пытается помешать вам следовать своему внутреннему божественному голосу, тогда на передний план выходит проблема самоутверждения. Именно в этот момент человек может стать психически больным, если у него не получится утвердиться в своей позиции. И, кроме того, есть ещё одна проблема: даже если у человека есть понимание психологических механизмов, на практике очень трудно разобраться, когда человек на самом деле сталкивается с вызовом Самости. Женщины, например, часто путают непререкаемое мнение своего анимуса с гораздо более мягким божественным внутренним голосом, поэтому французы имеют обыкновение сардонически замечать «Ce que femme veut, Dieu veut!» («Чего хочет женщина, того хочет Бог!» — прим. пер.). А мужчины часто уверяли меня, что их самое сокровенное, самое глубинное чувство велело им поступать так или иначе, в то время как я ясно могла видеть самодовольную ухмылку за этим «чувством»!
В такие моменты есть только две вещи, который могут прояснить ситуацию, — время и сны. Если человек может терпеливо ждать, со временем самые глубинные мотивы и потребности постепенно становятся более понятны, и из самого центра психики на смену импульсивной одержимости аффектом приходит некоторое спокойствие и уверенность, которые делают возможным ответственный шаг или решение. Дальше помощь приходит из снов. С их помощью человек, если он знает, как психологически корректно их интерпретировать, может обычно через некоторое время увидеть, является ли желание самоутверждения жизненным и искренне желанным в том смысле, что исходит из божественной искры, и поэтому необходимым, или же это всего лишь анимус и коварная загадывающая загадки принцесса, играющая в свои бессердечные игры власти.
Согласно Юнгу, здесь мы находим себя на пороге совершенно нового развития, на которое раньше мы не осмеливались; при ближайшем рассмотрении мы можем увидеть, что на таком уровне чувств мужчина и женщина раньше никогда на самом деле не были (или же только в отдельных исключительных случаях). На примитивном уровне их отношения сексуальны, но у них есть возможность общих интересов, благодаря котором врождённые противоположности могут примириться. Затем наступает фаза «прерванного состояния вражды», в рамках которой, как например в нашей культуре, либо правит маскулинный принцип, а женщина приноравливается к нему и подчиняет ему себя; либо же, как например в Южной Индии, возникает социальный матриархат и происходит прямо противоположное — мужчина в корне меняется в соответствии с желаниями женщины. Наша задача в настоящее время — вернуться не к «вражде», а к её высшему состоянию, другими словами, полярности, и из этих различий построить настоящие отношения, которые не означают надругательство ни над мужчиной, ни над женщиной.
Сегодня среди молодого поколения приобретает отчётливую форму и другая тенденция: довольно отчётливая установка к отказу от противоположностей и их размыванию. Это симптом выталкивания бессознательного на поверхность, которое маскулинизирует женщину через власть анимуса и феминизирует мужчину через власть анимы. Эта тенденция имеет тесную связь с общим обращением молодёжи к бессознательному, будь то наркотики или же хаотические выплески эмоций. Выглядит так, будто все старые формы сознания должны быть переплавлены, чтобы их них можно было выстроить новый порядок. Грандиозная проблема, которая поражает этих молодых людей, равно как и нас самих, состоит в отсутствии знаний относительно мощи бессознательного, анимуса и анимы. Кажется, что сейчас для нас действительно пришло время серьёзно взяться за эту проблему противоположностей, так чтобы Кари Замарашка могла появиться в золотом платье, а охотник мог научиться решать загадки злой принцессы, то есть его капризной деструктивной анимы.
Отношения между полами обладают значимостью большей, нежели просто биологическая, и влияют на большее, нежели просто гармоничные отношения между полами. Кажется что они были выбраны природой, чтобы служить развитию сознания и реализации Самости; что без глубоких отношений и взаимодействий с людьми другого пола человек не может стать сознательным в отношении своего собственного анимуса или анимы. И как мы увидели, они в свою очередь также являются связующими фигурами, которые опосредуют наше отношение с настоящим внутренним ядром нашей психики, Самостью. На самом глубоком уровне проблема самоутверждения слита с проблемой индивидуации и самореализации, другими словами, постепенным созреванием и ростом сознания более цельной внутренней личности или психической целостности.
Глава 5
В замке черных женщин: интерпретация сказки
Благодаря исследовательской работе К.Г. Юнга, дисциплина, изучающая смысл мифов и сказок, впервые получила эмпирический, научный базис
[116], в результате у нас появилась возможность понимать мифологемы не только как термины интеллектуальной истории или как поэтическую интерпретацию, но и научно: то есть, понимать их относительно объективной формы в функциональном аспекте, как жизненный феномен бессознательной психики. В рамках представленного исследования взгляд Юнга и разрабатываемая им гипотеза, конечно, приложимы
[117], однако, для начала я хотела бы представить несколько общих соображений, которые появились у меня в ходе интерпретационной работы, и которые, я убеждена, немаловажны для психологической интерпретации мифов и сказок.
