Острая вегетарианская шаурма
Франция считается одним из красивейших мест Европы. Эта страна настолько широко известна во всем мире, а ее репутация так безупречна, что в честь ее столицы даже назвали временное психическое помешательство: «парижский синдром». В первую очередь это касается японцев, мечтающих об отпуске в стране хрустящих багетов. Почему именно японцев? У них, как ни в какой другой стране, популярен стереотип, согласно которому Париж — это волшебный романтический город. Азиаты ожидают увидеть сюрреалистичномагическую атмосферу, наполненную музыкой и прекрасными женщинами, которые пьют вино. Но как только они в действительности приезжают в страну и видят, как кто-то, одетый в футболку без рукавов, несет под мышкой багет, а потом ест его немытыми руками, поплевывая на землю, их картина мира претерпевает такие серьезные потрясения, что некоторые даже сходят с ума.
Причина развития «парижского синдрома» (этот термин был придуман психиатром из Парижа) — различие между ожиданиями туристов и реальностью города.
Симптомы «парижского синдрома» включают в себя острые бредовые состояния, галлюцинации, беспокойство, головокружение, потливость и учащенное сердцебиение. Японское посольство рассказывает, что этих случаев насчитывается более дюжины в год, среди них такие, как история женщины, которая внезапно решила, что ее атакуют микроволны, или мужчины, который вдруг стал считать себя Людовиком XIV.
Я не японец, и мне ни разу не доводилось посещать Париж. Но неужели там все настолько плохо?
Конечно, кулинарные предпочтения французов кажутся несколько непривычными. Их неприязнь к фастфуду так велика, что из упрямства они едят даже улиток только потому, что они такие медлительные. А еще эти лягушачьи лапки! Их едят даже в торжественной обстановке. Например, в Нанте, красивом городе на западе Франции. Там в 2003 году шесть гурманов сели за шикарно накрытый обеденный стол. На белой скатерти расставили блюда, приготовленные из лягушачьего мяса, вкус которых подчеркивало изысканное красное вино. Уютную атмосферу нарушало лишь то обстоятельство, что за гурманами во время их трапезы кое-кто наблюдал. А именно та лягушка, которую они как раз с удовольствием ели. Она, живая и здоровая, сидела в аквариуме рядом со столом, наблюдала, как ее поедали, и думала про себя: «Ква», что, скорее всего, означало: «Что, черт возьми, происходит?!»
Как лягушке это удалось? Что если на третий день она воскресла из мертвых и сказала: «Приимите, ядите: сие есть тело мое?» Скорее всего, нет, амфибию никто даже не спросил, хочет ли она вообще присутствовать на вечеринке. Ранее у лягушки взяли несколько мышечных клеток, что вполне безвредно, но, несмотря на это, не самое приятное занятие в свободное время. Эти клетки выращивали на биополимере для приготовления небольшого стейка из лягушки. Через три месяца лакомый кусочек достаточно подрос. После ночи вымачивания во французской яблочной водке, обжаренный и приправленный медом и чесноком, он был подан на стол. В качестве награды за перенесенные тяготы щедрого донора клеток было решено после торжественной трапезы переселить в красивый пруд, находящийся на территории близлежащего ботанического сада. Для лягушки все сложилось так удачно, что даже гурманы, дегустировавшие стейк, были не так счастливы. Им пришлось через силу доедать прототип стейка из лягушачьего мяса, ведь он показался им совершенно безвкусным. Столько усилий было положено, а они еще имели наглость жаловаться. Стейк вырастили слишком коротким, в связи с чем биополимер не успел разложиться полностью. Так что консистенция напоминала скорее не лягушачьи лапки, а носок, покрытый желе. Гурманы, скорее всего, были рады, что стейк был всего несколько сантиметров в длину.
На вкус блюдо было посредственным. Возможно, определенная бедность вкусовых ощущений даже задумывалась изначально, ведь это арт-проект. Авторы хотели обратить внимание на три вещи: неприязнь французов к искусственно измененной пище, отвращение всего остального мира к французским лягушачьим лапкам и возможность получения мяса таким способом, при котором ни одно животное не должно погибнуть.
Британский премьер-министр Уинстон Черчилль подумал об этом еще в 1932 году, когда заявил: «Мы избежим абсурдной необходимости выращивать целую курицу, чтобы потом съесть только ее грудку или крылья, если начнем культивировать эти части по отдельности в подходящей среде». Был бы он так же сильно воодушевлен от мысли о кашицеобразном стейке из лягушки? С чисто рациональной точки зрения переход на мясо, выращенное из клеточной культуры, которое я далее буду называть клеточным мясом, представляется весьма разумным.
Среднестатистический немец за всю свою жизнь съедает 4 коровы, 4 овцы, 12 гусей, 37 уток, 46 индюков, 46 свиней и 945 цыплят. А это целая ферма, не считая бесчисленных рыб и прочей морской живности.
При ежегодном потреблении мяса в количестве 88 килограммов на душу населения Германия занимает 21-е место в мире. Австрия занимает 7-е место при 102 килограммах, а США лидирует с ошеломляющими 120 килограммами съеденных животных за год с небольшим.
Это глупо не только по отношению к животным, но и к климату, за состояние которого часто несет ответственность дурное поведение за столом. Точнее, способность жвачных животных постоянно и совершенно беззастенчиво отрыгивать. Не стоит их винить, сами попробуйте питаться одной травой и при этом хорошо ее усваивать. У животных в передней камере желудка при содействии дружелюбных микроорганизмов происходит предварительное переваривание тяжело усваиваемой растительной целлюлозы. При этом образуется газ метан, который прокладывает свой путь к свободе с помощью едкой отрыжки. Жующая жвачку корова ежедневно производит до 500 литров метана в день, что, с точки зрения животного, совсем не страшно, если никто не заметит, но это создает проблемы климатического характера. Молекула метана в 25 раз сильнее способствует созданию парникового эффекта, чем двуокись углерода. Так что в наступлении плохого лыжного сезона в некоторой степени виноваты коровы со своей жвачкой.
Согласно данным Всемирной продовольственной организации, глобальный спрос на мясо удвоится к 2050 году в результате роста благосостояния и увеличения населения Земли.
Животные, как и окружающая среда, не особо обрадуются увеличению спроса на мясо.
И вот тут-то клеточное мясо сможет показать, на что способно. Согласно исследованию Оксфордского университета, для производства клеточного мяса потребуется на 45 % меньше энергии, на 99 % меньше земли и на 96 % меньше воды, чем для производства обычного мяса из Европы, а выбросы парниковых газов сократятся на 96 % [112]. За экологию лабораторное мясо получает римскую единицу. И это даже без упоминания этических преимуществ. Если вы пытаетесь похудеть, с утра пораньше введите в поисковой строке на YouTube запрос «промышленное содержание животных» или «скотобойня», это поможет отказаться от шницеля гораздо быстрее, чем строгий взгляд диетолога Саши Валлечек. Страдание животных в связи с употреблением мяса могло бы быть повсеместно прекращено благодаря клеточному мясу. Из клетки, которая обладает характеристиками стволовых клеток, а следовательно, может очень часто делиться, можно получить несколько тонн мяса. Так что для приготовления каждой шаурмы не придется заново проводить мышечную биопсию.
