Когда у Мэй выдалась свободная минутка, она заглянула на кухню и пригласила Лео прогуляться по улице с новой тростью. Лео переживала, что ничего не получится – голова льва плохо ложилась в руку, ходить без костыля было сложно и страшно. Но в итоге оказалось, что так даже удобнее. Трость была легче, и Лео шагала бодрее обычного, несмотря на ноющую боль в ногах.
Но больше всего в прогулке её привлекала возможность посмотреть на район, где жила семья Лим. Лео очаровали тесно прижатые друг к другу покосившиеся домики и магазинчики. На улице Мэй даже была небольшая гостиница. Вдали виднелись очертания складов с подъёмными кранами, а на самом горизонте маячили высокие мачты кораблей на реке.
Лео не терпелось порисовать, и она поделилась своими мыслями с Мэй. Та тут же убежала и вскоре вернулась с бумагой и цветными мелками. Роль стола сыграл деревянный ящик, и Мэй принесла табурет, чтобы Лео не пришлось стоять. К тому времени как пирог, с которым Лео помогла миссис Лим на обед, испёкся, из-под её руки вышло несколько чудесных набросков. Кроме того, она привлекла целую толпу зрителей, включая босую девочку, двух пожилых моряков, дожидавшихся открытия таверны «Семь звёзд», и облезлую бродячую собаку.
Брат Мэй, Сун, не выдержал и тоже вышел из закусочной, отвлёкшись ненадолго от работы. Его так восхитили рисунки Лео, что он привёл хозяина закусочной, А Вэя, на них посмотреть. Не прошло и нескольких минут, как Лео получила свой первый настоящий заказ: изобразить на бумаге закусочную А Вэя, чтобы он потом повесил эту картину на стену. Конечно, закусочная – не галерея в «Синклере», а заказчик – не известный коллекционер, но Лео всё равно была польщена, пожимая А Вэю руку.
Потом пошёл дождь, и девушки вернулись домой. Лео устроилась на кухне за столом и продолжила рисовать. Она сделала несколько простых эскизов – набросала миссис Лим, месившую тесто для хлеба, зелёного попугая и кошку, уснувшую на коленях Мэй. Когда Сун вернулся с работы, стол был завален рисунками, а Лео ощущала невероятную лёгкость и умиротворение. Она давно так не наслаждалась рисованием, и оно позволило ей забыть о «Зелёном драконе» и убийце в красных перчатках. Но стоило Суну с ней заговорить, как девушка резко вернулась к реальности.
– Я по пути встретил почтальона. Тебе письмо, – сказал он, протягивая Лео белый конверт, подписанный её именем.
Душа у Лео ушла в пятки. Неужели очередная анонимная угроза? Неужели злодей догадался, что она здесь? Под пристальными взглядами Суна и Мэй Лео надорвала конверт и достала письмо.
Глава пятнадцатая
– Вот это клубок! – воскликнул Джо. – Даже твои сказочки про Монтгомери Бакстера с ним не сравнятся!
Билли сидел разинув рот.
– Ничего себе… Что бы сказали служащие в конторе, если бы это услышали?
– Только не надо языком трепать, особенно при этих сплетниках, – предупредила его Лил. Она устроилась рядом с Джо на тюке сена. – Надо всё сохранить в тайне. Лео грозит опасность, и ей нужна наша помощь!
– Вовсе я не треплю, – обиделся Билли. – Я умею держать рот на замке не хуже вас всех!
– Ладно, не спорьте, – сказала Софи. – У нас уйма дел!
Её переполняла энергия. С тех пор как Лил появилась вчера поздно вечером у неё на пороге вместе с подругой Джека из художественного института и рассказала свою невероятную историю, Софи загорелась помочь Лео. Она прекрасно понимала, каково это – оказаться в такой ситуации. Лео Фицджеральд нуждалась в их помощи, и четверо друзей собрались в своём импровизированном штабе, чтобы обсудить всё, как в старые добрые времена. Софи не могла дождаться, когда Билли достанет блокнот и карандаш.
– Куда подевался Джек? – вдруг спросила Лил. – Я говорила ему, что мы встречаемся здесь сегодня утром.
– Что ж, предлагаю не ждать и начать без него, – нетерпеливо вставила Софи. – Давайте повторим всё, что нам известно.
– Так, несколько дней назад самую ценную картину с выставки мистера Лайла, «Зелёного дракона», украли из выставочной галереи, – напомнила Лил. – И никто не знает, как ворам это удалось. Дверь закрыли, сторож был начеку, вход охраняла сторожевая собака.
– И эта девушка, Лео, последней видела картину? – уточнил Джо.
Софи кивнула.
– В день ограбления ей пришла анонимная записка с угрозой, что ей не поздоровится, если она расскажет кому-нибудь о картине. Тем же вечером её допросила полиция, после этого кто-то преследовал Лео до самого метро и столкнул с платформы на рельсы. А в её комнату подложили поддельное прощальное письмо от имени Лео, чтобы полиция подумала, будто Лео совершила самоубийство и сама прыгнула под поезд, – договорила Лил.
– Видно, этому негодяю кажется, что Лео знает что-то важное о краже, – сказал Джо. – И он ни перед чем не остановится, чтобы заткнуть ей рот.
– Но что именно она знает? – задумчиво спросил Билли, постукивая карандашом по блокноту, в котором записывал детали дела. – Судя по допросу с инспектором Вортом, ей ничего не известно о случившемся.
– Нам она тоже сказала, что понятия не имеет, как произошло ограбление, – подтвердила Лил. – Но тогда она была уставшей и больной.
Джо кивнул:
– Теперь ей наверняка лучше. Может, она вспомнила о какой-нибудь важной улике?
Софи повернулась к Билли:
– Расскажи нам ещё про допросы. Как тебе кажется, инспектор Ворт кого-нибудь подозревает?
Билли покачал головой:
– Сомневаюсь, что он успел принять однозначное решение, но подозреваемые у него точно есть. – Он полистал блокнот. – Он спросил мистера Лайла, кто мог украсть картину, чтобы ему насолить. – И Билли пересказал всё, что узнал про исключённого из института Николса и про художника Макса Каменски.
– Так у нас уже двое подозреваемых! Ничего себе! – воскликнула Лил.
– Надо выяснить про них как можно больше и узнать, есть ли у них алиби на вечер ограбления, – предложил Билли, вспоминая последний рассказ о Монтгомери Бакстере.
– Может, нам к кому-нибудь обратиться? – с опаской предложил Джо. – То, что случилось с этой девушкой… Это вам не шутки. Может, пойти к мистеру Макдермотту… Или в полицию?
Вдруг раздался чей-то голос:
– Э-э-э… честно говоря, сомневаюсь, что идея удачная.
* * *
Все обернулись посмотреть, кто это.
– Джек! – вскрикнула Лил. – Что с тобой случилось?!
Джек почувствовал, что краснеет. Он знал, что выглядит пугающе. Под глазом налился синяк, губа разбита, куртка вся в пятнах, потому что он много часов лежал практически без сознания в грязной луже. А когда очнулся, понял, каким же был дураком. Карманы кто-то обшарил: ни кошелька, ни часов, подаренных отцом на день рождения, ни записки из комнаты Лео – ничего не осталось. Он всё-таки доковылял до участка, но констебль даже его не выслушал. Джек и сам понимал, что без поддельного прощального письма его история звучит нелепо.
