— Я хотела. — Красовская пыталась говорить как можно убедительнее, но это удавалось не очень хорошо. — Однако когда я повернулась к двери, кто-то ударил меня по затылку. Вы приехали, когда я поднялась с пола. — Она вдруг ударила себя по лбу: — Товарищ майор, полицию вызвал убийца. Мне кажется, я недолго была без сознания. Вряд ли за это время сюда заглянули соседи… Вы ведь не видели соседей?
— Почему именно соседи? — удивился полицейский. — Это мог сделать тот самый оценщик или другие знакомые Притулы.
— Почему же они не дождались вас? — поинтересовалась женщина, победно глядя на майора, но радоваться было рано.
— Да потому что увидели вас с пистолетом в руке, — бесстрастно констатировал он, и его лисьи глаза сверкнули недобрым огнем. Пистолет, который он осторожно взял двумя пальцами, заколыхался перед ее лицом. — Я уверен: мы найдем здесь ваши отпечатки пальцев. Сейчас эксперт снимет их у вас.
— Конечно, найдете. — Она подумала: «Какой же я была дурой! Ну почему сразу не сказала, что очнулась с пистолетом в руке?» — Я пришла в себя, сжимая это оружие. Но, клянусь, не стреляла из него.
— Как интересно получается. — Майор отдал пистолет эксперту и перевел взгляд на ее старую хозяйственную сумку-чудовище. — Покажите картину.
Лариса принялась вытаскивать полотно, закутанное в простыню, и вдруг, неожиданно для нее, из сумки выпала толстая пачка долларов, перехваченных зеленой резинкой. Женщина вскрикнула и попятилась, будто боясь, что эта безобидная пачка превратится в гремучую змею:
— Это не мое!
— Разумеется, не ваше, — улыбнулся полицейский. Улыбка получилась мерзкая, скорее злорадный оскал. — Задержите ее.
Когда на запястьях женщины защелкнулись наручники, ей показалось, что весь мир ополчился против нее.
Глава 10
Синопа, I век до н. э.
Лаодике удалось раздобыть яд без проблем. Врач, которого посоветовал Пантелеймон, дал ей снадобье, уверяя, что оно не растительного происхождения и, кроме того, сильнодействующее. Но человек умирает не сразу, он подвергается страшным мучениям в течение пяти минут, и за это время можно узнать любую тайну, если посулить ему противоядие. Страдания заставят умирающего быть откровенным, однако он все равно покинет земную жизнь, потому что противоядия не существует. Это очень понравилось Лаодике, и она взяла пузырек с жидкостью какого-то металлического цвета. Казалось, боги благоволили ей в задуманном. Она не ждала Митридата раньше чем через месяц, но гонец неожиданно сообщил, что царь будет на днях, и Лаодика стала готовиться к встрече. Служанки стряпали его любимые кушанья, из погребов доставали самые лучшие вина. Когда слуги увидели своего господина на холеном вороном коне, они с радостью закричали:
— Да здравствует царь!
Митридат спешился и зашел во двор. Лаодика, в самом красивом хитоне, с диадемой на серебристых волосах, с насурьмленными бровями красивой формы, раскрасневшись, спешила навстречу. Приблизившись к улыбавшемуся мужу, она немного помедлила: что, если он знает о ее измене? Но Митридат крепко обнял ее, и все сомнения улетучились. Наверное, пока ему ничего не известно, и поэтому нужно действовать как можно скорее.
— Ванна для тебя готова. — Лаодика обнимала его за талию. — Или сначала поешь?
— Поем. — Он погладил ее серебристые волосы. — Как ты жила без меня, Лаодика?
Она опустила глаза и слегка покраснела, стараясь не выдать себя:
— Скучала.
— Я тоже скучал, — ответил он. — Не представляешь, как я устал наводить порядок в Боспорском царстве. Но какой дворец я построил! Ты должна увидеть его. Поедешь со мной?
Она кивнула:
— Конечно.
Супруги направились в трапезную. Лаодика, окинув все проницательным взглядом хозяйки, попросила служанок и рабынь удалиться.
— Я хочу побыть с мужем наедине и сама стану ему прислуживать.
Он удивленно вскинул брови, но ничего не сказал. Лаодика всегда предпочитала, чтобы прислуживали ей — и вдруг такая перемена.
— Ты действительно очень скучала? — Голубые глаза царя пронизывали ее насквозь, но ей удалось уверенно ответить:
— Да. Садись, мой дорогой. Твоя чаша тебя ждет.
Он взял в руки кубок отца, который всегда ждал его в родительском доме. Лаодика сжалась. Сейчас муж скажет ей, что все знает, и убьет неверную. Но этого не произошло.
— А я соскучился по дому и по нашему вину. — На ее глазах царь опрокинул в себя чашу, и женщина опустила голову. Он выпил вино все, до капли! Царица почувствовала тошноту, на лбу выступил пот. Митридат потянулся к жареной куропатке и вдруг, вскрикнув, упал на холодный мраморный пол. Его мужественное загорелое лицо посерело, исказилось, словно от сильной боли, и он скорчился, застонав.
— Что ты добавила в вино?
Лаодика ощутила, как радость, словно живительная влага, наполняет ее. Он умрет, он умрет! Но надо торопиться и выпытать тайну.
— За что? — прошептали его посеревшие губы.
— За то, что принес мне много боли, — прошипела женщина. — За то, что не был со мной откровенным.
Он дернулся, на губах выступила пена:
— Разве я тебе не рассказывал обо всем? Боже, как горят мои внутренности! Я не выдержу этой боли. Дай мне противоядие! Клянусь Герой, я оставлю тебя в живых и буду самым преданным мужем.
Лаодика улыбнулась и потрясла сосудом, где была обычная ключевая вода.
— Я дам тебе противоядие, если скажешь, где прячешь золотого коня, — произнесла она, наклонившись над супругом.
— Да, да, я скажу. — Митридат задыхался и хватался за горло. — Там, в храме Диониса, за статуей, потайная дверь. Конь стоит в подземелье. Теперь ты все знаешь, умоляю, дай противоядие.
Царица гордо выпрямилась и вскинула красивую голову.
— Противоядия нет. — Ее голос напоминал шипение змеи. — Скоро ты отправишься в царство Аида. Передай привет матери, отцу и брату.
Митридат уже не мог говорить. Его сотрясали конвульсии. Дождавшись, пока муж затихнет, Лаодика бросилась в храм. Она бежала быстро, как горная козочка, из-под сандалий летела пыль. Люди оглядывались на нее, но она никого не замечала. Быстрее, быстрее отыскать эту статую и стать такой же, как ее муж. Тогда она поработит всех, ей станут повиноваться сильные мира сего… Добежав до храма, она вошла внутрь. Статуя Диониса всегда нравилась ей, но теперь внушала ужас и, казалось, взирала на нее со злостью. Алтарь, обагренный кровью тысячи жертв, заставил содрогнуться. «Смелее», — подбадривала она себя, заходя за спину статуи и пытаясь в свете солнечных лучей, проникавших в проход, обнаружить потайную дверь. Это оказалось непросто, но когда Лаодика постучала по камням, бронзовый колосс дернулся и обрушился на нее, погребая под собой.
