Милена забежала к ней на пять минут, почмокала, поохала, посочувствовала, так, невзначай поинтересовалась, когда родственница вернет деньги, и ушла недовольная. От нее Лариса другого и не ждала. На вторые сутки после свидания с Геннадием она совсем приуныла и была готова расстаться с недвижимостью, только бы выбраться из этой ужасной камеры. После скудного обеда она принялась ждать Быстрова, ей казалось, что время встало, что часы остановились по прихоти злых сил, и вздрогнула всем исхудавшим телом, когда конвойный, лязгнув замком, вошел в КПЗ и объявил ей:
— С вещами на выход!
Лариса глупо улыбнулась и заморгала:
— То есть как? Меня переводят в другую тюрьму?
— Вас отпускают. — Лицо сержанта оставалось бесстрастным. И правда, кому-кому, а ему было совершенно все равно. — За вами пришли.
Она не поверила ушам, но не решилась переспросить, взяла узелок с жалкими пожитками и вышла в коридор. Навстречу ей спешил Макаров, вытирая пот со лба и по привычке стряхивая перхоть с плеч.
«Наверное, он не женат, — мелькнула в ее голове дурацкая мысль. — Жена бы за ним следила».
Петр Федорович, неловко помявшись, промямлил что-то вроде «приносим свои извинения» и вручил пропуск. Конвойный проводил Ларису до выхода, и она — у нее возникло такое ощущение — просочилась сквозь темноту к солнечным лучам, заливавшим площадку перед отделением, ища глазами Быстрова.
«Как он смог так быстро все провернуть? — юлой завертелось в голове. — Ведь я не давала согласия. Значит, все решил без меня… Да где же он?»
Лариса прищурилась, прикрывая глаза от солнца, мешавшего разглядеть несколько человек, толпившихся на площадке, и, к своему удивлению, увидела не Геннадия с чудо-адвокатом, а терминатора — полицейского Никитина. Майор, улыбаясь, направлялся к ней:
— Поздравляю с выходом на свободу!
Она не разделила его оптимизма:
— Вы-то что тут делаете? И как узнали обо мне?
Гигант взял ее под руку, осторожно, словно предмет голландского фарфора, и повел по дорожке, усаженной липами. Их цветы издавали тончайший аромат французских духов, и от свежего воздуха, напоенного запахами лета, у нее закружилась голова. Женщина покачнулась, и Никитин поддержал ее:
— Вам плохо? Давайте присядем.
Она не возражала, когда полицейский усадил ее на скамейку под раскидистыми каштанами, дававшими хорошую тень. Их стрелы — цветы, которые Стас называл бенгальскими огнями, уже осыпались, и на свет вылупились маленькие колючие шарики, напоминавшие «детки» кактусов.
— Не будем уходить далеко от отдела, — попросила Красовская.
— Почему же? — осведомился Сергей. — Вы кого-то ждете?
— Я жду Геннадия Быстрова, друга моего мужа, который помог мне отсюда выбраться, — заявила она претенциозно.
Никитин расхохотался и откинулся на спинку скамейки, сразу жалобно скрипнувшей:
— Так вот оно что! Тогда не торопитесь, выслушайте меня. Я готов ответить на все ваши вопросы. Вопрос первый: откуда я узнал, что вы здесь? Пардон, но вы обвинялись в убийстве в нашем городе, и не знать об этом полицейскому непозволительно. Вопрос второй: где человек, который вытащил вас из тюрьмы? Ответ: он перед вами. Ни о каком Быстрове я не слышал. За вашу свободу следует благодарить моих коллег, решивших мне пособить.
Красовская вскинула точеные, будто нарисованные брови:
— Это ерунда… Вы не могли меня вызволить.
— По-вашему — не мог, — кивнул «терминатор». — Но в тандеме с моими коллегами, как видите, получилось. Пришлось действовать быстро, потому что я знаю этого следователя. По сути, он не раскрыл ни одного дела. Почему его не уволят? Знаете, а иногда ему везет, и его тактика — на кого указал пальцем, тот и преступник, — срабатывает. Рассматривать другие версии не в его правилах, да это ему и не дано. Про себя мы зовем его Коломбо. Помните американского лейтенанта полиции? Тот мертвой хваткой цеплялся за того, кого считал преступником. Макаров тоже так делает, только по отношению к первому попавшемуся. — Он подмигнул. — С вами номер не сработал, несмотря на то, что те люди — ну, о которых я вам говорил, — пытались вас подставить.
— Но что они хотели?! — воскликнула Лариса. — И почему не пытались со мной связаться в КПЗ, если им от меня что-то нужно?
На квадратном лице Никитина задвигались мышцы:
— О, они непременно бы связались с вами, если бы вы просидели там, скажем, месяц, — констатировал он. — Уверяю, такая женщина, как вы, проведя в КПЗ месяц, была бы готова на все.
— Но как вам удалось… — Красовская недоговорила и закашлялась. В горле предательски запершило.
— В общем, это было нетрудно, — заверил ее майор. — Один мой знакомый, стоящий выше Макарова, поинтересовался, почему вам предъявлено обвинение. Все улики косвенные до безобразия. С Притулой вы раньше не пересекались, никогда ему не звонили. Это он позвонил вам один-единственный раз, именно в то время, какое вы и указали. Это — во-первых. Во-вторых, Притула не является коллекционером. Сведения о нем в Интернете — чистой воды фейк. Его страничка на сайте коллекционеров нашего города была создана в день вашей встречи и в этот же день удалена. То есть сам собой напрашивается вывод: уж не создал ли он ее специально для вас? Но есть еще и в-третьих, и это в-третьих — самое важное. Притула вовсе не Притула, а Обозин Иван Терентьевич, пенсионер, проживающий по адресу: Объездной переулок, один, квартира два, совершенно одинокий человек — жена давно умерла, а детей, как говорят, бог не дал. От его смерти никто не выгадывал и никто не должен был заявлять в полицию о его исчезновении, но Обозин, любитель выпить, задолжал собутыльникам сумму, равную десяти бутылкам водки, и они забеспокоились. Вот так, благодаря алкоголикам мы узнали нечто важное. Кроме того, на деньгах отсутствуют ваши отпечатки пальцев, как и на копии картины. Из этого следует, что вас подставили. В заключение добавлю: ваши так называемые друзья не зря назначили вам встречу на Сумской. Они прекрасно знали, что эта улица относится к третьему отделу и за дело возьмется Макаров, который вас посадит. А теперь слушаю ваши вопросы.
Красовская покачала головой:
— Никаких вопросов не будет. Все понятно. — Она встала. — Я должна сказать вам спасибо?
Его широкие плечи дрогнули, как проснувшийся вулкан:
— Это ваше дело. Я лишь восстановил справедливость. — Сергей снова взял ее под руку. — Надеюсь, вы поверили моим словам об антикварной мафии, которая от вас не отстанет? Надеюсь, теперь вы будете осторожнее? Прошу вас ничего не предпринимать, не посоветовавшись со мной. Обещаете?
Она промолчала. Даже сейчас громила-полицейский не вызывал у нее теплых чувств.
— Значит, продолжаете упрямиться, — заметил он грустно. — И все же я вас провожу. Нет, не отказывайтесь, я на машине.
Красовская махнула рукой:
