— Стратоника, любовь моя, спой, — попросил Митридат, дотрагиваясь до ее смуглого лба.
Она не стала отказывать, тотчас поднялась, прекрасная в своей первозданной наготе, и, взяв лютню, тронула струны. И полилась, как равнинная речка, грустная песня о влюбленных юноше и девушке. Они мечтали быть вместе, но юноша хотел посмотреть дальние страны и уехал, обещав вскоре вернуться. Девушка ждала его два года, а потом родители выдали ее замуж за нелюбимого. Когда приехал возлюбленный, она сказала, что не бросит мужа. Юноша в отместку женился на другой, и много лет мучились два несчастных человека. Митридат слушал грудной голос Стратоники и вспоминал мать, сестру и Мониму. Они говорили, что любят его, но на самом деле любили его деньги и власть. Женщины из высшего общества всегда любят деньги и власть. Что, если жениться на простолюдинке Стратонике?
— Ты бы согласилась быть царицей? — спросил Митридат, привлекая девушку к себе, когда она закончила петь. Наложница покачала головой:
— Не гожусь я тебе в жены, Митридат. Лучше оставить все как есть. Я простая девушка, мои родители — уличные музыканты. Народ станет показывать на тебя пальцем, если ты женишься на мне. Или ты думаешь, тебя станут больше любить? Не надейся, ты никогда не сможешь понять, что нужно твоему народу, даже если годами будешь ходить по стране в одежде странника и интересоваться его нуждами.
Стратоника напоминала о, как ей казалось, чудачествах Митридата. Он любил облачиться в простой хитон из грубой холстины и в стоптанных сандалиях, с посохом в руке ходить по селам и городам, разговаривая с простолюдинами и порой щедро одаривая их золотом. Но нельзя пригреть всех — так, по крайней мере, считала девушка. Недовольные властью всегда найдутся.
— А если бы я стал простолюдином, отдал бы царство своим сыновьям и бежал бы с тобой в какую-нибудь далекую страну, ты бы согласилась? — Митридат испытующе посмотрел на нее. Грубое красивое лицо не дрогнуло, не покраснело.
— Мне не нужны деньги, — отозвалась она. — Мне нужен ты. Деньги приходят и уходят, и только любовь вечна.
Царь блаженно закрыл глаза. Никто никогда не говорил ему таких слов. Эта простая женщина заслуживала быть царицей.
— Завтра мы заключим брачный договор, — сказал он, гладя ее волосы. — Знаю, ты не любишь деньги, никогда ничего не просишь, довольствуясь тем, что даю тебе я. Ты заслужила мое доверие, Стратоника. Завтра я сделаю тебя управляющей моей сокровищницей в крепости Комана.
Она покачала головой:
— Я сказала, что мне не нужны твои богатства. Они не приносят счастья.
— И все равно тебе придется управлять ими, — притворно вздохнул царь. — Я не вижу, кому еще могу доверить сокровища. Завтра, как только ты станешь моей женой, я покажу тебе то, что придется охранять.
Стратоника улыбнулась, и на щеках заиграли ямочки.
— Быть твоей женой и так слишком много, великий царь, — сказала она, — но я этому рада не потому, что хочу разделять с тобой власть. — Женщина прижалась к его могучему телу, ее глаза блестели. — Я беременна, Митридат. Это хорошо, когда ребенок рождается в браке.
Свадебная церемония началась утром со священного омовения невесты и жениха водой. Восьмилетний сын царя принес воду из горной речки в лутрофоре — сосуде с высоким туловом, узким длинным горлышком, двумя ручками причудливой формы и широким венчиком. Дворец царя в Комане украшали цветами и гирляндами, готовясь ко второму дню.
Второй день празднования по эллинским традициям начинался утром в доме невесты, ее одевали в свадебный наряд и набрасывали фату, закрывавшую голову и лицо. Однако у Стратоники не было своего дома, и все происходило во дворце. Нимферия — пожилая и опытная женщина — быстро облачила Стратонику в свадебный хитон, закрыла прозрачной тканью лицо и голову, при этом напевая древние свадебные песни. Отец невесты, бродячий музыкант, неизвестно где развлекавший публику, не мог принести жертву богам, и это сделал за него Митридат. По просьбе невесты у молодых не было свадебного пира. Никто не сопровождал их в спальню, где они изведали любовь много раз, никто не пел эпиталамии, только Нимферия сняла со Стратоники свадебный наряд, обнажив ее для супруга.
При свете факелов смуглое тело женщины казалось оливковым, Митридат бережно провел рукой по ее полному плечу, потом коснулся живота.
— Значит, здесь мой наследник, — гордо заметил он. — Что ж, это будет мальчик, и он родится воином, вот увидишь. — Рассмеявшись, царь взял ее за руку и кинул ей хитон. — Одевайся. Наша свадьба не похожа на другие, поэтому сразу введу тебя в курс дела. Ты должна узнать кое-что о своем муже.
Женщина потупилась, ее длинные ресницы отбрасывали тень на персиковые щеки:
— Ты хочешь показать мне сокровищницу?
— И немедленно. — Подождав, пока жена наденет хитон, царь, поддерживая ее за локоть, вывел в длинный коридор дворца.
Стратоника не знала его. Став наложницей Митридата, она не выходила из своей половины и только сейчас увидела, как красив огромный дом, сегодня ставший ей родным. Через вход с западной стороны они вышли в центральный двор, выложенный огромными плитами. Женщина заметила, что на верхние этажи вела мраморная лестница.
— Там, наверху, приемный покой и парадные залы, — сказал Митридат. — Те узкие продолговатые помещения — кладовые. В квадратных ямах хранят оливковое масло. Завтра я покажу тебе тронный зал. Ты должна привыкать к тому, что ты царица. Но сегодня у меня другая цель.
Они приближались к холму, возвышавшемуся возле крепостной стены. Царь не вышел из дворца через ворота, он подошел к стене и, демонстрируя исполинскую силу, нажал на известковый желтый камень, ничем не выделявшийся среди остальных. Камень сдвинулся с места, открывая маленькую круглую железную дверь. Митридат потянул кольцо, и дверь со скрипом пропустила их в подземелье, где было темно и прохладно. Где-то в глубине мрачного коридора горел факел, освещая склизкие от сырости стены, и Стратонике стало страшно. Митридат крепко сжал ее руку и прошептал:
— Не бойся.
Коридор становился все уже, они сгибались под сводами, задевавшими их волосы, пока наконец не вышли в просторную комнату, пробитую в скале и наполненную сундуками, большими и маленькими.
— Это все мое и твое, — гордо сказал царь, — открывай любой сундук, любуйся тем, что теперь принадлежит тебе.
Дрожа от волнения, Стратоника открыла первый, из слоновой кости, и свет драгоценных камней радугой заиграл над ее головой. Во втором, из прочного дерева, находилось золото.
— Ты очень богат, Митридат, но мне это не нужно, — прошептала женщина. — Я буду любить тебя в горе и радости. Мне не нужны деньги.
Царь будто пропустил ее слова мимо ушей.
— Это еще не все, Стратоника. Смотри…
