— Он и не прячется. — Стратоника опустила глаза. — Он вообще редко здесь появляется.
На лбу Гнея собрались складки:
— Редко появляется? Надеюсь, меня не обманули, что здесь находится его сокровищница?
Стратоника молчала. Данная Митридату клятва мешала ей сказать правду. Помпей будто почувствовал ее колебания.
— Тебе лучше выдать все его ценности, женщина, — резко сказал он. — Ни одно золото не стоит человеческой жизни, даже двух. Но твоя мне не нужна, а вот жизнь твоего сына я с удовольствием возьму. Не желаю, чтобы в вашем гнезде вырос еще один Митридат.
Стратоника оглянулась назад, увидев сына, прислонившегося к каменной стене. Он стал, если это возможно, еще белее.
— Никакие сокровища не стоят человеческой жизни. — Она немного перефразировала слова Помпея, и на его круглом лице появилось удовлетворение. — Это ты прав, Помпей. Но если я отдам тебе золото и драгоценные камни, ты убьешь нас, ведь мы тебе уже будем не нужны.
Полководец выступил вперед и театрально прижал руку к сердцу, колотившемуся под толстой туникой.
— Даю тебе слово Помпея, — проговорил он торжественно. — Видишь, Стратоника, я делаю это при своих воинах. Мои бойцы верят мне. Верят, пока я ни разу не нарушил данное обещание. Вот и сейчас я обещаю, что оставлю твоего сына в живых.
Стратоника кивнула, удовлетворенная, и ее губы перестали дрожать, сжались, на щеках пылали пятна. Она отомстит Митридату, сделав его нищим, а еще она отдаст римлянам золотого коня с камнем бессмертия. О, как будет хорошо, если он не сразу умрет, а пройдет через мучения! Пусть почувствует, как тяжело, когда страдаешь. Как тяжело, когда тебя предают так подло, так бессовестно.
— Идем. — Она дернула головой, и Гней, остановив воинов, последовавших за ним, приказав им остаться у ворот крепости, направился к холму. Стратоника много раз навещала сокровищницу, и потайные двери давно ей повиновались. Пройдя узкий коридор и оказавшись в комнате, уставленной сундуками разной величины, Помпей оскалился, обнажив крупные белые зубы, и прокричал:
— Клянусь Юпитером, я не ожидал такого!
Жадные огромные ручищи со вздутыми синими венами потянулись к сокровищам. Он горстями брал золотые монеты, сыпал себе на голову и хохотал так, что ему отвечало эхо в дальних углах подземелья.
— Здесь поистине сказочные богатства. — Устав восхищаться, полководец присел на один из сундуков и вытер лицо, покрывшееся желтой пылью. — Я сдержу свое обещание, женщина. Твой сын останется в живых.
Он посмотрел на царицу, стоявшую в темном углу, как статуя, и дрогнул. Ему показалось, что это была не женщина, а какая-то бесплотная тень из царства мертвых. Щеки ее ввалились, нос заострился, кожа обтягивала череп, волосы безжизненными прядями рассыпались по плечам.
— Пообещай мне еще кое-что, Помпей, — дрожавшим голосом сказала она, и Гней встал, изумленный. — За этой дверью находится смерть Митридата. Убей моего мужа.
На мгновение Помпею почудилось, что он слышит голос не царицы, а пифии, которая приказывает ему. Темная комната подземелья, спертый воздух, духота, сырость… Но сундуки с богатством Митридата, стоявшие у стен, возвращали в реальность.
— Что ты такое говоришь? — изумился он. — Какая смерть Митридата?
Она хохотнула так, что у него дрожь пробежала по жилам, и надавила на стену. Под ее сильными руками открылась еще одна потайная дверца, обнажив округлую темную комнату.
— Здесь золотой конь, в глазу которого камень бессмертия, — продолжала Стратоника бесстрастным голосом. — Ты должен его уничтожить.
Помпей протер глаза и снял со стены факел, чтобы лучше осветить нишу. Никакого золотого коня в ней не было. Ни коня, ни камня. Он решил, что женщина помешалась от испуга за жизнь своего сына.
— Здесь ничего нет, посмотри сама.
Лицо Стратоники исказилось, напоминая маску гарпии. Скрюченными пальцами она потянулась в полумрак, но хватала лишь воздух.
— Здесь он был, был, клянусь тебе! — Ее затрясло, словно дерево в грозу. — Он стоял здесь. Митридат просил меня сохранить его тайну.
Ее глаза, горящие безумным блеском, и всклокоченные волосы испугали Помпея. «Да она помешалась!» — подумал полководец и решил как можно скорее загрузить золото в котомки и на повозки. Взяв женщину под руку, он поручил ее пожилой служанке, не сбежавшей вместе со всеми, а сам, призвав бойцов, приказал очистить сокровищницу Митридата. Служанка отвела Стратонику на женскую половину, где несчастная, почти потерявшая разум, тихо пела песни, которые когда-то дарила толпе. Она не заметила, как Помпей, опустошив подземелье, покинул дворец, как прошла ночь и наступило утро, и только звонкий голос любимого сына вернул ее к действительности:
— Мама, сюда идет отец с войском. Он собирается дать бой Помпею.
Она подняла на юношу глаза, полные страдания:
— Твой отец? Он решил посетить нас? Зачем? Разве что показать мне новую избранницу? Что она скажет, узнав, что он стал почти бедняком? Это мне когда-то было все равно, царь он или простой ремесленник.
— Разве ты не выйдешь его встречать? — удивился Ксифар. За редкие посещения Митридатом дворца он помнил, что для матери это всегда был праздник. Она покачала головой:
— Нет, сынок. Я больше не считаю себя его супругой. Я нарушила клятву, потому что хотела его смерти. Скажи отцу, если пожелает, пусть сам поднимется в мои покои.
Ксифар побежал исполнять ее просьбу, и вскоре несчастная женщина услышала тяжелые шаги Митридата, шаги, которые она могла узнать из тысячи. Вопреки ее ожиданиям, Митридат появился в покоях один, без бесстыжей амазонки.
— Здравствуй, Стратоника, — сказал он, и в его голосе слышались забота и ласка. — Как ты жила без меня? Не приходил ли Помпей? Знаешь, он победил меня в бою, но Тигран дал мне двадцать тысяч храбрецов, и сейчас я иду по его следу.
Она слабо улыбнулась и с вызовом посмотрела на супруга:
— Помпей приходил за твоими сокровищами, и я отдала их в обмен на жизнь нашего сына. А еще я показала им, где хранился золотой конь. Когда ты успел его забрать?
Лицо Митридата, испещренное морщинами, потемнело, глаза потускнели. Он сжал кулаки так, что захрустели пальцы.
— Значит, ты предала меня, хотела моей смерти, — сказал он, и каждое слово занозой вонзалось в ее сердце. — Зачем, Стратоника? Что я тебе сделал?
— Я хотела, чтобы ты страдал, как я, брошенная жена, которая нужна только для того, чтобы сторожить сокровищницу, — выплюнула она в ненавистное лицо. — А еще я боролась за жизнь сына. Кроме него, у меня никого не осталось.
