Ее брови поползли вверх, а челюсть отвисла.
— Что ты только что сказала?
— Я сказала, отвечай на вопрос, детка, и проваливай! Ты что, не видишь — мы здесь немного заняты?
Она снова стала перепрыгивать с ноги на ногу, став размытым пятном в темноте.
— Гребанные взрослые, — процедила она сквозь зубы, — Все одинаковые. Я блин счастлива, что свалила на хрен из этого гребанного аббатства? Катитесь ко всем чертям! — она выкрикивает последние слова, но они невнятны, похоже, она сдерживает рыдания.
Я даже не могу рассмотреть, как темное пятно отдаляется. Только вспышки света от ее МакНимба, когда она мелькает, перемещаясь как «Энтерпрайз»
[5]
, переходящий на скорость света, а затем аллея пустеет.
Я поражена. Мне кажется, что она стала немного быстрее. Она что, ест Тёмных? Я буду гнать ее пинками через весь Дублин, если она это делает.
— Почему ты не остановила её, МакКайла? Ты могла бы использовать её доверие, чтобы узнать о Книге.
Я пожимаю плечами:
— Эта малявка вечно мне на нервы действовала. Пойдем, поймаем какую-нибудь ши-видящую. А если не найдем, люди Джейна должны быть в курсе, что происходит.
Я отворачиваюсь от «Книг и Сувениров Бэрронса» и смотрю на то, что когда-то было крупнейшей Темной Зоной в Дублине. Теперь это пустошь, нет ни одной Тени. Когда Дэррок разрушил стены на Хэллоуин и Дублин погрузился во мрак, аморфные вампиры сбежали из своей тюрьмы света и заскользили на зеленые пастбища.
Обидеть Дэни стоило мне всех моих сил. Нет никакого желания, проходить мимо «BB&B». Тогда мне придется смотреть правде в глаза, что, как и человек, магазин большой, тихий и мертвый.
Если придется пройти мимо, то не смогу удержаться от того, чтобы с жадностью смотреть на него. Я должна игнорировать его — в этой реальности я больше не войду эту дверь.
Его нет. Его действительно, на самом деле нет.
Мой магазин был потерян для меня окончательно и бесповоротно, как если бы Темная Зона, наконец, поглотила его.
Он никогда не будет моим. Я никогда больше не открою те двери из вишневого дерева для посетителей.
Никогда больше я не услышу звон колокольчиков моего кассового аппарата, и не свернусь клубочком с чашкой какао и книгой, согретая уютным огнем газового камина и надеждой на возможное возвращение Иерихона Бэрронса. Больше не буду дразнить его, практиковаться в применении Гласа, не буду подвергнута испытанию страницами из Синсар Дабх. Не буду тайком смотреть на него, когда думаю, что он не замечает этого, и не услышу его смех. Не поднимусь по черной лестнице в мою спальню, которая, иногда на четвертом этаже, а иногда на пятом, где я могла лежать без сна, подбирая нужные для разговора с ним слова, только для того чтобы, в конечном счете, отбросить их все, потому что слова не интересуют Бэрронса.
Только действия.
Я никогда не сяду за руль одного из его автомобилей. Никогда не узнаю его тайн.
Дэррок берет меня под руку.
— Сюда, — он поворачивает меня. — Темпл Бар.
Я чувствую на себе его взгляд, пока он ведет меня назад, к книжному магазину.
Останавливаясь, смотрю на него.
— Я думала, тебе могут понадобиться вещи из дома на ЛаРу, — говорю небрежно. Я действительно не хочу идти мимо магазина, — Думала, мы должны собрать твои войска. Нас долго не было.
— Есть много мест, где я могу взять все необходимое, и моя армия всегда рядом.
Он делает резкий жест в воздухе и произносит несколько слов на языке, которого я не понимаю.
Внезапно ночь становится градусов на 20 холоднее. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что там Принцы вместе с другими бесчисленными Темными. Ночь заполняется Темными фэйри. Их так много, и так близко, что даже с моим приглушенным восприятием, я чувствую их нутром. Он что, все время держит эту армию в одном шаге от перемещения? Были ли принцы рядом все это время, ожидая его призыва, в недоступном мне измерении.
Надо запомнить это.
— Я не буду ходить по Дублину с принцами за спиной.
— Я сказал, что не позволю им причинить тебе вред, МакКайла.
— Я хочу свое копье обратно. Верни мне его, сейчас же.
— Я не могу допустить этого. Я видел, что ты сделала с Мэллисом.
— Я сказала, что я не причиню тебе вред, Дэррок, — передразниваю его, — Ну как, теперь понимаешь, что я чувствую? Сложновато смириться, не так ли? Ты настаиваешь на том, чтобы я тебе доверяла, но сам не доверяешь мне.
— Я не стану рисковать.
— Неправильный ответ.
Должна ли я настоять и попытаться забрать копье? Если мне это удастся, он будет меньше доверять мне? Или станет больше уважать?
Когда я устремляюсь к бездонному озеру в своем сознании, то не закрываю глаза. Просто слегка расфокусирую зрение. Мне нужна власть, сила, и я знаю, где их найти. Почти без усилий, я стою на черном галечном берегу. Оно всегда ждало меня. И всегда будет.
Издалека, я слышу, как Дэррок говорит с принцами и содрогаюсь. Мне трудно смириться с мыслью, что они позади меня.
В самой глубине, черное озеро начитает бурлить.
Серебристые руны, как те, которыми я окружила себя на краю пропасти, появляются на поверхности, но вода продолжает кипеть, и я знаю, что это не все. Там есть что-то еще…, если я захочу. Я хочу. Через некоторое время, всплывают несколько темно-красных рун, которые пульсируют в чернильной воде, как небольшие искаженные сердца. Бурление прекращается. Поверхность становится гладкой, как черное стекло.
Я наклоняюсь и собираю их. Истекая кровью, они трепещут в моих ладонях.
Вдалеке слышу, как Темные Принцы начинают исполнять странную мелодию. Как звук разбитого, зазубренного хрусталя, скребущего по металлу.
Я не оборачиваюсь, чтобы на них посмотреть. Мне известно все, что нужно: какой бы дар я ни получила, он им не нравится.
Мой взгляд снова фокусируется.
Дэррок смотрит на меня, потом вниз на мои руки, и замирает.
— Что ты делаешь с ними? Что ты делала в Зеркалье, прежде чем я нашел тебя? Ты входила в Белый Дворец без меня, МакКайла?
Позади меня Принцы «поют» все громче. Эта какофония режет душу, как бритва, разрывает сухожилия, ломает кости. Интересно, это потому, что они были созданы несовершенной Песнью Созидания, мелодией, которая может разрушать, уничтожать на молекулярном уровне.
Они ненавидят мои кровавые руны, а я ненавижу их темную музыку.
Но я уж точно не уступлю.
