Деньги добывали, где придется – у одного выманят, у другого… Рим вообще-то слезам не верит, но там тоже достаточно простаков. Для пущего удобства Елизавета то и дело меняла фамилию, перед каждым потенциальным кредитором: то она русская царевна, то снова «черкесская княжна Волдомир»… Наконец вздумала назваться Елизаветой Радзивилл, родной сестрой князя – но тут же нашлись люди, прекрасно знавшие, что не было сроду у князя никакой сестры, ни Елизаветы, ни, скажем, Голендухи…
Пошла к английскому послу, выложила ему старую сказочку – ссылка в Сибирь, бегство, Персия, претензии – попросила взаймы семь тысяч золотом или, на крайний случай, паспорт на имя добропорядочной немки, а то и рекомендательные письма к английским послам в Вене и Стамбуле. Англичанин вежливо выслушал, не показывая лицом своих подлинных мыслей, но ничего ей не дал, да вдобавок отписал Алексею Орлову, что за птица тут объявилась, и что мелет. Орлов, не медля, сообщил в Петербург. А Петербург уже давненько, еще после первых донесений, начал охоту за этой пташкой. Агенты русской разведки уже шныряли по Рагузе, пытаясь выведать что-то через конфедератов (достоверно известно, что один из них бесследно пропал, и до сего дня следов не отыскано). Орлов уже получил от императрицы письмо с инструкциями: попробовать заманить самозванку на борт русского корабля. Если не получится, потребовать у городских властей выдать «Елизавету», а если откажутся – без церемоний обстрелять Рагузу с кораблей. Дело обстояло уж совсем серьезно, если приходили такие инструкции…
Елизавета тем временем настойчиво искала дорожки на самый верх, и в конце концов ухитрилась выйти на контакт ч влиятельным в папской курии кардиналом Альбани, которому и переслала письмо со всеми прежними выдумками.
Кардинал, человек серьезный, разумеется и не подумал встречаться с неведомо откуда взявшейся «царевной», но послал своего секретаря аббата Роккатани – пусть посмотрит, что за персона объявилась, в конце концов, искусство большой политики в том и заключается, чтобы извлекать выгоду решительно из всего…
Аббат пришел, долго слушал рассказы о бегстве из Сибири и трех завещаниях – и к окончательному выводу так и не пришел. Времена стояли бурные и причудливые, случались самые разные, абсолютно достоверные приключения. Вдобавок некий католический монах, бывший офицер российской армии, начал уверять, будто часто видывал эту особу в Зимнем дворце. Может, она и не дочь Елизаветы, но он точно помнит, что тогда была княгиней Ольденбургской, женой одного из троюродных братьев Петра III.
В общем, у аббата мозги пошли набекрень, он и верил, и не верил… Елизавета ему старательно вкручивала, будто флот Орлова уже на ее стороне, а в Киеве ждут шесть тысяч гусар. О конфедератах она уже отзывалась в самых скверных выражениях (должно быть, мстя за скупость и охлаждение к ней князя Радзивилла(, зато открытым текстом объявляла: если Рим ей поможет, она, – мамой клянется! – введет в России вместо православия католицизм.
Об этих переговорах и загадочной царевне прослышала вся римская аристократия. Кружили самые дурацкие пересуды. Живший там в то время принц Оранский начал всем рассказывать, что загадочная Елизавета – дочь турецкого султана. Ему, мол, один монах рассказал, человек солидный, врать не будет…
Кардинал и его секретарь-аббат, временами подкидывали Елизавете небольшие деньги на жизнь, а сами тем временем установили за ней надежное наблюдение – и изучали все три «завещания», которые самозванка им дала в копиях.
В конце концов, все тщательно изучив, обдумав и взвесив, пришли к выводу, что имеют дело все же с авантюристкой. И отправили к ней доверенного человека, маркиза Античи. Тот ничего не стал говорить прямо, а, как настоящий дипломат, вежливо стал внушать: мол, девушка, вы такая молодая и красивая, к чему вам эти политические дрязги и опасные для здоровья заговоры? Поезжайте куда-нибудь в провинцию, живите тихо и скромно, коровку заведите, молочко пейте…
Маркиз так настойчиво гнул свою линию, тихонечко и предельно вежливо, что до Елизаветы в конце концов дошло: ничерта ей тут не обломится… Снова все рухнуло! А банкирам и прочим кредиторам она уже должна черт-те сколько… Что делать и куда подаваться?
И тут на пороге у нее возник русский майор Христенек, представился по всем правилам и стал таинственно намекать, что его послал сам граф Орлов, который наконец-то понял, что имеет дело с натуральнейшей принцессой…
Елизавета, не такая уж доверчивая, поначалу не верила в этакое счастье. Но ее к тому времени умело обложили со всех сторон. Английский посол Гамильтон уговаривал вернуться в Рагузу – согласно тайной договоренности с Орловым. Другой англичанин, сэр Джон Дик, английский консул в Ливорно, был по совместительству еще и поверенным в делах Петербурга, кавалером русских орденов, как о нем отзывались сами русские, «негодяй первого сорта». Впрочем, за это и ценили – разведка свои кадры вербует не в институте благородных девиц… Короче говоря, доверенные люди Дика, не открывая, на кого работают, стали Елизавете внушать ту же мысль: в Риме ловить больше нечего, пора уезжать. А поскольку кое-кто из этих лиц был как раз кредитором «принцессы», то их доводы звучали особенно убедительно…
И ведь уговорили! Благо кредиторы Елизавету уже ловили прямо на улице, хватали за рукав и невежливо интересовались, вернут им деньги, или в полицию идти…
И она решилась. Майор заплатил все ее долги – шестнадцать тысяч золотых (любила девушка пожить красиво!) И ксендз, и бывший иезуит куда-то исчезли (первого из них к тому времени всерьез подозревали в сотрудничестве с русской разведкой). Елизавета отправилась из Рима в Пизу в сопровождении влюбленного Доманского, бравого усача Черноцкого и нескольких слуг.
В Пизе ее жизнь какое-то время напоминала волшебную сказку – Орлов снял богато обставленный дом, оплачивал все текущие расходы, каждый день приезжал с визитом, возил «царевну» по городу, показывая разные достопримечательности вроде знаменитой тамошней башни. Сопровождавшие его флотские офицеры обращались с Елизаветой совсем почтением, разве что на колени не падали.
Все, что меж ними происходило, истории неизвестно, хотя иные утверждают, что в одной постели они все же оказались. Зато точно известно, что Орлов объяснялся в страстной любви, клялся в верности и предлагал сочетаться законным браком.
Ясно, что Алехан ее в конце концов уболтал… В один прекрасных день пригласил «покататься на корабле» – и к адмиральскому кораблю «Исидор» шлюпка подвезла всю честную компанию: и Елизавету, и обоих шляхтичей, и прислугу. Все было обставлено пышно: играла музыка, матросики орали Елизавете «Ура» в тысячи глоток, гремели пушки, маневрировали фрегаты…
А ближе к вечеру адмирал Орлов незаметно куда-то исчез, и появившийся ему на смену гвардии капитан Литвинов, окруженный вооруженными матросами, объявил самым простецким образом: все арестованы, стоять и не рыпаться!
В дни моей юности это называлось: «Картина Репина „Приплыли“». И ведь действительно приплыли, отбегалась…
В особняке уже вовсю шуровали люди Орлова, захватили весь богатый архив и прихватили остатки «свиты», остававшейся на берегу. Корабли развернули паруса и поплыли с добычей в Россию. Какое-то время, ради игры, самозванку уверяли, что Орлова тоже арестовали, поддерживая эту версию, сам Орлов ей отправил письмо, якобы из-под ареста…
