Тут она сообразила, что Алина и сама не промах — портрета-то у нее нет и что-то ей нужно от этого Вергилиса…
Вергилис положил трубку, снова взглянул на портрет и издал короткий, холодный смешок. Затем снова снял трубку, набрал номер и проговорил:
— Здравствуйте, Павел! Мне рекомендовал обратиться к вам Городецкий. Да, именно он. Мне нужно выполнить небольшую работу. Нет, ничего противозаконного. Нужно смыть верхний слой с небольшой картины. Акварель. Так, чтобы не пострадало то, что находится под ней. Как можно быстрее. С оплатой проблем не будет, я не люблю торговаться. Да, это меня вполне устроит.
Он аккуратно положил трубку на рычаг, спрятал портрет в портфель, надел пальто и вышел из кабинета.
Надежда услышала, как в замке поворачивается ключ, выждала для верности еще пять минут и только тогда решилась вылезти из своего укрытия. Это удалось с трудом — до того затекли ноги.
Надежда посидела немного на диване брусничного цвета, потом решила, что пора и ей уходить. Она подошла к окну и напоследок оглядела комнату. Взгляд упал на альбом, и Надежда раскрыла его еще раз.
Листок, использованный вместо закладки, оказался газетной страницей. Надежда поглядела еще раз на репродукцию портрета. Хорошая репродукция, однако что-то ей показалось не так. Но некогда было разбираться, поэтому Надежда сфотографировала портрет на телефон и поставила альбом на место. А газетный листок взяла с собой — во-первых, из вредности, а во-вторых, чтобы почитать на досуге, мало ли что полезное там есть.
Спрятав листок в карман, она решила не лезть в окно, а выйти, как нормальные люди, через дверь, благо замок был такой, что его можно было открыть изнутри без ключа. Послушав под дверью, Надежда сделала самое равнодушное лицо и вышла в коридор.
И надо же было такому случиться, что в это самое время из бухгалтерии вышла та самая полная женщина с ворохом бумаг.
— А разве Вергилис на месте? — удивленно спросила она.
— На месте, но просил не беспокоить, — невозмутимо ответила Надежда, аккуратно прикрыла дверь и пошла по коридору.
Тетка со своими бумагами скрылась в бухгалтерии, а Надежда свернула в гардероб, оделась и пошла прочь, по дороге сердечно распрощавшись с охранницей и заодно угадав ей еще парочку слов в кроссворде.
Усевшись в маршрутку, Надежда достала телефон и рассмотрела снимок репродукции портрета. Снимок получился хороший, однако что-то ей показалось странным.
Она нашла у себя в телефоне снимок настоящего портрета, который сделала несколько дней назад, и сравнила две фотографии. Вроде бы все одинаково — и прическа, и воротник на блузке, только лицо на портрете малость подретушировано, на Алину больше похоже.
Однако что-то не совпадает. Ах да, фон. На настоящем портрете сбоку хорошо виден стеллаж с книгами, а на репродукции — тоже стеллаж, и вроде бы книги такие же, но неясно какие. Ну книжки и книжки, видно, что старинные, издания хорошие, дорогие, а что там за книги и не понять, потому что не видны названия.
Иное дело — другой снимок. Тут ясно видны все книги, и даже надписи на них выполнены тщательно, тоненьким перышком. Сейчас у Надежды нет лупы, но она помнит, что прочитала две надписи «Ficus religioza» и «Agaricus bisporus». И этот самый фикус она нашла в Ботаническом саду. Вернее, под фикусом нашла ключ, который по наитию или просто по забывчивости не убрала в тайник к портрету, а продолжает носить с собой в сумочке. Вот он, ключик-то!
Да, знать бы еще, какую дверцу этот ключ открывает… Наверное, тут поможет другое латинское название. Нужно подумать над ним в самое ближайшее время.
Тут Надежде пришло в голову, что Вергилис поехал сейчас к реставратору, который снимет верхний слой с картины, то есть удалит портрет, чтобы стала видна карта. А ведь на портрете кое-какие указания есть…
И не станет Вергилис фотографировать портрет, потому что у него есть репродукция в альбоме, а сравнить ее с портретом он небось не догадался. Нельзя быть таким самоуверенным, это вредит делу…
Тут Надежда осознала, что едва не проехала собственный дом, и заторопилась к выходу.
Дома было все в порядке. Антонина Васильевна, как обычно, несла вахту у подъезда и рапортовала Надежде, что ничего за время ее отсутствия не случилось. Надежда чуть было не гаркнула, что благодарит за службу, но вовремя опомнилась.
Дома она достала листок, который утащила из кабинета Вергилиса, и внимательно стала его рассматривать.
Это была газетная страница с напечатанной на ней заметкой.
«Один из богатейших людей мира, мексиканский миллиардер Диего Гонсалес Барка, сделал щедрый дар министерству культурного наследия Мексики. Он передал в дар министерству редчайший алмаз „Око Ягуара“.
Несколько месяцев назад этот алмаз при невыясненных обстоятельствах был похищен из храма Золотого Ягуара, расположенного в джунглях на северо-западе Мексики. Некогда этот храм был святилищем горного индейского племени чима.
Главной достопримечательностью храма была огромная статуя Священного Ягуара из чистого золота. Изначально в глазницы Золотого Ягуара были вставлены два крупных алмаза, но один из этих алмазов похищен сотни лет назад, еще во времена завоевания Мексики испанцами. По легенде, похитивший камень испанский офицер попытался вывезти „Око Ягуара“ в Европу, но в пути на его корабль напал голландский пиратский шлюп. Таким образом первый из двух алмазов попал в Голландию, где его дальнейшие пути затерялись.
Второй камень остался на прежнем месте, после чего горный храм стали называть храмом Одноглазого Ягуара.
Сотни лет второй камень был в неприкосновенности, однако, как мы уже сообщили, несколько месяцев назад он был похищен. Похитителей искали и полиция, и местные жители, для которых украденный камень был святыней, но так и не нашли. Дальнейшие события можно восстановить только по слухам и не вполне достоверным сведениям. Есть предположение, что священный камень был выставлен на подпольный аукцион, где его и приобрел Диего Гонсалес Барка, чтобы затем вернуть министерству культурного наследия.
На торжественной церемонии, посвященной передаче камня, миллиардер сказал, что его предки происходили из племени чима и для него этот камень — огромная святыня. Он сказал также, что не остановится на достигнутом и не пожалеет ни времени, ни денег, чтобы установить судьбу второго камня и вернуть его в храм.
Правда, все эксперты сходятся на том, что сделать это невозможно — ведь второй алмаз пропал сотни лет назад, еще в период испанского завоевания Южной Америки, и за это время о нем не было никаких сведений, он ни разу не всплывал на рынке драгоценных камней. Скорее всего, он давно уже распилен на много частей знаменитыми голландскими ювелирами, продан по частям и использован для создания множества ювелирных украшений».
— Долго еще идти? — дон Педро пристально взглянул на проводника, одноглазого индейца из горного племени чима. Имя у него было такое сложное, что никто из испанцев не мог его выговорить, и называли они индейца просто Пако. Тот уже привык к такому имени и охотно отзывался на него.
