– Зачем?
– Не хочу, чтобы этот козел тебя пристрелил. И не хочу, чтобы ты поступила так с ним.
– Он может выстрелить в тебя, чтобы попасть в меня.
– Он не станет.
– Почему ты так уверена?
– Я не уверена. Но я вытаскивала тебя из передряг слишком много раз, чтобы смотреть, как ты умираешь. Я ему не позволю.
– Я все равно умираю.
– Ты выбиралась и из худших переделок. У меня здесь не так много друзей. Как и у тебя. Но если я и могу назвать кого-то другом…
– Только давай без этих соплей.
– Слушай, там, куда мы идем… Может, тебе стоит пойти вместе с нами.
– Не думаю, что твой новый босс этого жаждет.
– Плевать мне на ее желания. Если я могу тебе помочь… Эта материнская плата… В общем, пошли с нами.
– Давай сначала выберемся наружу и посмотрим, как там все выглядит.
Она кивнула. Мне нравилась Девятнадцатая. Очень. Не знаю, почему я не могла ей в этом признаться, но просто не могла. Это не в моих привычках. Не знаю, насколько ее слова были правдивы – в конце концов, ее запрограммировали на то, чтобы нравиться людям, чтобы они ее любили, но если она готова заслонить меня от винтовки Купца… Что ж, я не знаю никого другого на планете, кто готов поступить так же. Только не ради меня.
– Я поднимаюсь, – объявила Девятнадцатая, хватаясь рукой за перекладину.
Мы с Купцом нацелили винтовки в коридор. Вероятность, что кто-то подкрадется к нам оттуда, была мала, но расслабляться все равно нельзя. Плохо освещенный коридор тянулся вдаль, между лампами сгущались тени. Мне так хотелось узнать, что происходит там, наверху, но если там кто-то есть, придется возвращаться. А если мы здесь застрянем, то обречены.
Девятнадцатая вскарабкалась по лестнице, подняла люк и выглянула, потом посмотрела на меня и кивнула. Она полезла наружу, под ослепляющее солнце. Сквозь люк лился свет дня, окрашивая железобетонные стены в ярко-белый цвет, а дальше по коридору – в бледно-голубой. Мы ждали, вжавшись в стену и направив оружие на коридор. Если бы у меня было сердце, оно бы заколотилось, а дыхание перехватило бы. Но вместо этого моя начинка неслышно жужжала, просчитывая, сколько у нас вариантов.
Что-то в проходе зашевелилось. Какая-то тень. Что-то маленькое. Метнулось по коридору.
Галлюцинация? Такое время от времени случалось, сбой в коде, когда видишь что-то несуществующее. Просто баг. Но я определенно заметила какое-то движение в тени.
А потом снова. На этот раз движение в другой тени, света как раз хватило, чтобы уловить форму, и все же существо казалось бесформенным. Да что это еще такое? Мелкое, мне по пояс. Руки. Передвижения. Новый тип ячейки? Быстрая и бесшумная? Модель-невидимка?
Если бы я могла сжать винтовку сильнее, не сломав ее, я бы так и сделала. Я прицелилась в ту тень, прокручивая в памяти запись на скорости сто двадцать кадров в секунду, кадр за кадром, миллисекунду за миллисекундой.
Ничего. На моей записи ничего не было. Невозможно. Там точно что-то было.
– Неженка? – позвала Девятнадцатая. – Ты поднимаешься?
Я задумчиво посмотрела наверх, кивнула и шагнула вперед. Купец схватил меня за руку.
– Ты не поднимешься прежде меня, – сказал он.
– Ты ее слышал. Она только что меня попросила.
– Мне плевать. Я не предоставлю тебе возможность выстрелить, пока я буду выбираться из люка.
– Я тоже не предоставлю тебе такую возможность, Купец. Но я не собираюсь в тебя стрелять. Мы еще не выбрались.
Он уставился на меня явно с подозрением, но в конце концов понял, что выбора нет. Пристрелю ли я его? Я над этим размышляла. Но нет. Пока нет. Мы и правда еще не выбрались. Окончательно не выбрались.
– Только смотри в оба, ладно? – сказала я. – Кажется, я что-то видела.
– Ни хрена ты не видела. Давай, вылезай.
Я поднялась по лестнице на свет. Девятнадцатая пригнулась к земле и протянула мне руку.
– Что-нибудь видишь? – спросила я, когда она помогла мне вылезти.
Она покачала головой.
– Ничего.
Я пригнулась рядом с ней, и по лестнице быстро вскарабкался Герберт, перекинув плазменный излучатель за спину, широкий корпус едва пролез через люк. Он выпрыгнул на свет и встал в полный рост, нависая над нами.
– Почему вы лежите? – спросил он, посмотрев вниз.
– Чтобы нас не засекли, – ответила Девятнадцатая. – Пригнись!
– Но мы на открытой местности, – возразил он. – Тут на мили вокруг ничего нет.
– И как ты только умудрился столько прожить?
– Я покрыт двухдюймовым слоем брони.
– Нас убьют из-за тебя.
– Если на тех холмах есть снайперы, – сказала Ребекка, выбираясь из люка, – мы уже, считай, мертвы.
– Это не значит, что мы должны облегчить им задачу.
Один за другим из люка вылезли остальные. Первый, Второй, Мурка, Док и, наконец, Купец. Пока он медленно преодолевал последние перекладины, Девятнадцатая поднялась и велела мне встать позади нее. Он выглянул из люка, увидел, что я не наставила на него оружие, и быстро вылез. Его нога поскользнулась на глине, и он упал на одно колено. Он поднял винтовку и прицелился в Девятнадцатую.
– Купец, – сказала она. – Опусти оружие.
Купец покачал головой.
– Ты будешь защищать меня с той же прытью, как и ее?
– Да. Никто здесь не умрет. Не сегодня.
Он кивнул и очень медленно опустил винтовку.
– Я просто не хочу, чтобы она пристрелила меня, как собаку.
– Да? – сказала она. – А ты не думаешь, что сам напросился?
– Ну, напросился. Это не значит, что я позволю этому случиться.
– Так, – сказал Мурка. – Это все, конечно, весело, но я не собираюсь тут торчать. – Он замахал руками в нашу с Купцом сторону. – Из-за всего этого дерьма.
– Ребекка, нужно идти, – заговорил Второй, впервые с момента нашего знакомства.
Первый тут же добавил:
– Второй прав. Нужно уйти отсюда как можно дальше.
Девятнадцатая кивнула и указала на запад.
– Ладно, мы идем…
Она так и не закончила фразу.
Ее тело взорвалось, снаряд разметал все микросхемы от шеи до пояса. Осколки засыпали половину отряда. Голова Девятнадцатой поскакала по земле, ноги несколько мгновений раскачивались, пытаясь сохранить равновесие, а потом подогнулись, сначала одно колено, потом рухнуло и все остальное.
– Девятнадцатая! – заорала я, хотя и знала, что криком ей не поможешь, только сообщишь всем в округе, где мы. Но просто вырвалось.
