Сейчас она не готова слушать всякую мистику.
– Хорошо, никто ее не примет. – «Она» выбрано наугад. – И что тогда? Эпицентр не держит глухачей.
Глаза Алебастра подобны его кольцам. В один момент они отражают блеск, в другой становятся тусклыми.
– Нет. Она станет Стражем.
О, ржавь!
Это многое объясняет.
Алебастр поднимает взгляд в ответ на ее молчание.
– Так. Забудь все, что ты видела сегодня.
– Что?
– То, в кресле, не было ребенком. – Сейчас в его глазах нет света. – Это не был мой ребенок, это не был вообще чей-нибудь ребенок. Это было ничто. Никто. Мы стабилизировали горячую точку и выяснили, какое событие почти привело ее к взрыву. Мы проверили, нет ли выживших, и не нашли никого, и это мы телеграфируем в Юменес. И это мы оба будем говорить по возвращении, если нас будут спрашивать.
– Я… я не знаю, смогу ли…
Мертвый, бессмысленный взгляд ребенка. Как же ужасно застрять в бесконечном кошмаре. Проснуться в муке и увидеть ухмылку какого-то мерзкого паразита. Она ощущала лишь жалость к мальчику и облегчение от его избавления.
– Ты сделаешь так, как я сказал. – Голос его как удар бича, и она ожигает его взглядом, мгновенно придя в бешенство. – Будешь жалеть – говори, что жалеешь утрату ресурса. Спросят – говори, что рада его смерти. Прочувствуй это. Поверь в это. В конце концов, он едва не убил несчетное количество народу. И если тебя будут спрашивать, отвечай, что понимаешь, почему они с нами так поступают. Ты знаешь, что это для нашего же блага. Для всеобщего блага.
– Ты сволочной ублюдок, я не знаю…
Он смеется, и она вздрагивает, поскольку бешенство возвращается, быстро, как удар бича.
– Не доводи меня сейчас, Сиен. Пожалуйста, не надо. – Он продолжает смеяться. – Я получу выговор, если убью тебя.
Наконец-то угроза. Ну ладно. Пусть только заснет. Придется закрыть ему лицо, когда она будет перерезать ему глотку. Даже смертельная рана приводит к смерти через пару секунд, и если за этот короткий промежуток он направит на нее орогению, ей конец. Но, не видя ее, он вряд ли сумеет точно сфокусироваться на ней, или если его отвлечет удушье…
Он продолжает смеяться. Жестко. Именно тогда Сиенит замечает нарастающую дрожь вокруг. Почти в слое под ней. Она хмурится, отвлекшись от мыслей, тревожится, думая, не горячая ли это точка снова, и потом, запоздало, понимает, что это не дрожь, это какое-то ритмическое сотрясение. В такт к нарастанию хриплого смеха Алебастра.
Когда она пялится на него, оцепенев, он даже хлопает себя по колену. Он продолжает смеяться, поскольку хочет разрушить все, что видит. И уж если его полумертвый, полувыросший сын смог запустить супервулкан, то даже сказать невозможно, что сможет устроить отец ребенка, если пожелает. Или случайно, упустив на мгновение контроль.
Руки Сиен, лежащие на коленях, сжимаются в кулаки. Она сидит, вогнав ногти в ладони, пока он, наконец, не берет себя в руки. Это получается не сразу. Даже когда он перестает хохотать, он закрывает лицо руками и время от времени хихикает, и плечи его вздрагивают. Может, он плачет. Она не знает. Да ей все равно.
Наконец, он поднимает голову и делает глубокий вдох.
– Извини, – говорит он в конце концов. Смех прекратился, но он опять весел. – Давай поговорим о чем-нибудь другом?
– Где, ржавь побери, твой Страж? – Она так и не разжала кулаки. – Ты же чокнутый!
Он ржет.
– Я уже много лет как обезопасился от нее.
Сиен кивает.
– Ты убил ее.
– Нет. Я что, дурак? – Короткий досадливый смешок. Сиен до ужаса боится его и теперь без стыда признается в этом себе. Но он это замечает, и что-то в его поведении меняется. Он делает еще один глубокий вдох и обмякает. – Черт. Извини…
Она ничего не отвечает. Он печально еле заметно улыбается, словно не ожидал от нее такого. Затем он встает и раскатывает спальный мешок. Она смотрит, как он ложится спиной к огню, смотрит, пока дыхание его не становится медленным. Только тогда она расслабляется.
И подпрыгивает, когда он очень тихо заговаривает с ней.
– Ты права, – говорит он. – Я уже много лет безумен. Останешься со мной надолго – тоже спятишь. Если ты видела и поняла достаточно, то это главное. – Он испускает долгий вздох. – Если ты меня убьешь, окажешь большую услугу всему миру.
После он ничего не говорит.
Сиен раздумывает над его последними словами дольше, чем, наверное, следовало бы. Затем она сворачивается калачиком, чтобы поспать, как получится, на жестких камнях двора, завернувшись в одеяло и подложив под голову седло. Лошади беспокойно переступают с ноги на ногу, как весь вечер, они чуют смерть на станции. Но, наконец, и они засыпают, и Сиенит тоже. Она надеется, что в конце концов заснет и Алебастр.
Позади, над дорогой, по которой они приехали, проплывает турмалиновый обелиск и скрывается за горой, неуклонно следуя своим курсом.
* * *
Лето, Осень, Весна, Зима, пятая – Смерть, что всему госпожа.
Арктическая поговорка
Интерлюдия
Дефект узора. Узелок в утке. Есть то, что следует замечать. То, чего недостает и чье отсутствие подозрительно.
Заметь, к примеру, что никто в Спокойствии не говорит об островах. И не потому, что островов нет или они необитаемы, как раз наоборот. Это потому, что острова формируются возле разломов или поверх горячих точек, что означает, что в планетарных масштабах они эфемерны, извержение или очередное цунами – и нет их. Но ведь и люди в планетарных масштабах эфемерны. Количество вещей, о которых не упоминают, просто астрономическое.
Люди Спокойствия не говорят о других континентах, хотя закономерно предположить, что они где-то существуют. Никто не путешествовал по миру, чтобы точно сказать, что их нет. Мореплавание достаточно опасно с учетом необходимости пополнения припасов и цунами, которые всего сто футов высотой, в отличие от легендарных водяных гор, гуляющих в открытом океане. Они просто принимают на веру обрывки знаний, полученных от более отважных цивилизаций, говорящих, что больше ничего нет. Точно так же никто не говорит о небесных объектах, хотя здесь небеса населены, как и везде во вселенной. По большей части это потому, что внимание людей привлечено к земле, а не к небу. Они видят то, что там есть – звезды, солнце, случайные кометы или падучую звезду. Они не замечают того, чего недостает.
Но как иначе? Как можно увидеть, что недостает того, что ты никогда, никогда не представлял себе? Это за пределами человеческой природы. Какое счастье, что в этом мире существует не только человечество.
9
Сиенит среди врагов
