Старая сказка, обновленная лишь новой обстановкой. Ты рассеянно киваешь, пытаясь не споткнуться, поскольку твое внимание занято наблюдением за пожилым человеком, который едет через пещеру, сидя в веревочной петле, туго охватывающей его зад. Юкка останавливается помахать ему. Он отвечает и скользит дальше.
– Пережившие этот кошмар основали торговый пост, который потом стал Кастримой. Они распространяли слухи об этом месте, но все равно никто не хотел тут жить… пока моя прапрабабушка не поняла, почему механизмы не работали. Пока она не заставила их работать, всего лишь пройдя сквозь тот вход, – Юкка показывает на путь, которым вы пришли. – У меня тоже получилось, когда я впервые спустилась сюда.
Ты останавливаешься. Несколько мгновений все продолжают идти без тебя. Хоа первым замечает, что ты не идешь. Он оборачивается и смотрит на тебя. В его лице есть какая-то настороженность, чего не было прежде, как ты замечаешь сквозь ужас и восторг. Позже, когда у вас будет время переварить все это, вам надо будет поговорить. Теперь есть более важные темы.
– Эти механизмы, – у тебя пересохло во рту. – Они работают на орогении.
Юкка с полуулыбкой кивает.
– Джинеры так думают. Конечно, тот факт, что сейчас все работает, делает вывод очевидным.
– Это… – ты ищешь слова. Безуспешно. – Но как?
Юкка смеется. Качает головой.
– Не знаю. Работает, и все.
Это пугает тебя больше, чем все, что она показывала.
Юкка вздыхает и упирает руки в боки.
– Иссун, – говорит она, и ты вздрагиваешь. – Тебя ведь так зовут?
Ты облизываешь губы.
– Иссун Опо… – и тут ты замолкаешь. Поскольку ты хотела назваться именем, которым годами называла себя в Тиримо, но это имя – ложь. – Иссун, – говоришь ты и снова замолкаешь. Частичная ложь.
Юкка смотрит на твоих спутников.
– Тонки Инноватор Дибарс, – говорит Тонки. Она бросает на тебя почти ошеломленный взгляд, затем упирается взглядом в ноги.
– Хоа, – говорит Хоа. Юкка смотрит на него чуть дольше, будто ждет чего-то еще, но он молчит.
– Что же, – говорит Юкка и раскрывает руки, словно охватывая всю жеоду, смотрит на вас всех, непокорно вскинув голову. – Вот что мы пытаемся сделать в Кастриме: выжить. Как и все. Мы просто хотим ввести кое-какие инновации, – она наклоняет голову в сторону Тонки, которая нервно хихикает. – Мы все можем в процессе погибнуть, но, ржавь, это все равно может случиться, это же Пятое время года.
Ты облизываешь губы.
– Мы сможем уйти?
– Что за ржавь ты несешь – сможем уйти? Мы едва начали… – сердито начинает Тонки, затем внезапно понимает, о чем ты. Ее впалое лицо становится еще более впалым. – О.
Улыбка Юкки остра как алмаз.
– Что же. Вы не дураки, это хорошо. Идемте, нам надо кое с кем встретиться.
Она жестом зовет вас за собой и продолжает спускаться по склону, и она не отвечает на твой вопрос.
* * *
На практике сэссапины, парный орган, расположенный в основании мозгового ствола, оказался чувствительным далеко не только к локальным сейсмическим толчкам и атмосферному давлению. Во время испытаний обнаружена реакция на хищников, на чужие эмоции, на дальние экстремальные значения холода и жары и на передвижения небесных тел. Механизм этих реакций определить невозможно.
Нандвид Инноватор Муркеттси, «Наблюдения за сэссунальными вариациями чрезвычайно развитых индивидуумов», учебная биоместрическая община Седьмого университета.
С благодарностью Эпицентру за поставку анатомического материала.
19
Сиенит на посту
Они пробыли на Миове три дня, прежде чем что-то изменилось. Все эти три дня Сиенит чувствовала себя не в своей тарелке. Первой проблемой было то, что она не умела разговаривать на их языке – Алебастр сказал, что он называется этурпик. Многие общины Побережья еще считают его родным, хотя для торговли многие учат санземэт. По теории Алебастра, народ этих островов происходил по большей части от прибрежников, что было очевидно по их доминирующему цвету кожи и курчавым волосам, но поскольку они скорее грабили, чем торговали, им незачем было сохранять санземэт. Он пытается обучать ее этурпику, но она не в настроении учить новое. Это из-за второй проблемы, на которую указал ей Алебастр после того, как они достаточно оправились после своих бед – они не смогут уйти отсюда. Или, скорее, им некуда идти.
– Если Стражи однажды попытались нас убить, они сделают это снова, – говорит он. Они идут по одной из засушливых высоток острова. Только здесь они могут по-настоящему оказаться наедине, поскольку все остальное время за ними таскаются стайки ребятишек, пытаясь подражать санземэту. Тут много занятий – дети проводят в яслях большинство вечеров после того, как все кончают рыбачить, или ловить крабов, или завершают всякие прочие дневные дела, но понятно, что развлечений тут немного. – Не зная, что вызвало гнев Стражей, – продолжает Алебастр, – было бы безумием вернуться в Эпицентр. Мы даже в ворота не успеем войти, как кто-то метнет очередной нож.
Теперь, когда Сиенит обдумывает ситуацию, это кажется очевидным. Но и еще кое-что очевидно, когда она смотрит на горизонт и видит клуб дыма на месте Аллии.
– Они думают, что мы мертвы.
Она отрывает взгляд от этого клуба, пытаясь не думать, что должно было случиться с этим красивым приморским городком, который она помнит. Вся система оповещения, вся его подготовка была нацелена на то, чтобы пережить цунами, а не невозможное извержение вулкана, которое со всей очевидностью случилось вместо него. Бедная Эрсмит. Даже Азаэль не заслуживала той смерти, которая, вероятно, постигла ее.
Она не может об этом думать. Она сосредотачивается на Алебастре.
– Ты хочешь сказать, что наша гибель в Аллии дает нам возможность оставаться живыми и свободными здесь?
– Вот именно! – Теперь Алебастр ухмыляется, чуть ли не приплясывает. Она прежде никогда не видела его в таком возбуждении. Словно не знает, какой ценой уплачено за их свободу… или ему просто все равно. – Здесь вряд ли есть какой-то контакт с континентом, а если и есть, то не дружеский. Наши Стражи могут нас почувствовать вблизи, но никто из них никогда сюда не сунется. Этих островов даже на карте нет. – Тут он становится серьезным. – Но на континенте нам никоим образом от Эпицентра не скрыться. Все Стражи к востоку от Юменеса будут просто обнюхивать развалины Аллии, чтобы понять, сумели ли мы уцелеть. Возможно, они уже распространяют листовки с нашими портретами среди Имперского дорожного патруля и ополчения квартента в этом регионе. Полагаю, в них я возрожденный Мисалем, а ты моя приспешница. Или, в конце концов, тебя все же зауважали и припишут главенство тебе.
Ну и ладно.
