– Что за ржавь он творит? – задыхаясь, произносит Иннон, она прослеживает его взгляд и, наконец, видит Алебастра.
Он стоит на самой высокой точке острова, над склоном. Сиенит видит обжигающий холод его торуса, более теплый воздух вокруг него дрожит при перемене температуры, и вся влага, приносимая летящим вокруг него ветром, выпадает снегом. Если бы он использовал обелиск, ему не нужна была бы окружающая среда, верно? Разве что мощь его действия такова, что и обелиска недостаточно.
– Огонь земной, – говорит Сиенит. – Мне надо туда.
Иннон хватает ее за руку. Подняв взгляд, она видит, что глаза его распахнуты и немного испуганы.
– Мы только помешаем ему.
– Мы не можем просто сидеть тут и ждать! Он… нестабилен. – При этих словах у нее подводит живот. Иннон никогда не видел, как Алебастр выходит из себя. Она не хочет, чтобы Иннон это видел. Алебастру было так хорошо на Миове, он уже почти перестал быть чокнутым. Но Сиен думает что сломалось однажды, сломается снова, и куда легче.
И она трясет головой и пытается передать ему Кору.
– Я должна. Может, смогу помочь. Кору не позволит мне отдать его никому другому… пожалуйста…
Иннон ругается, но берет ребенка, который вцепляется в рубаху Иннона и сует большой палец в рот. Сиен убегает, бежит вдоль карниза общины и по лестницам.
Забравшись выше каменной преграды, она наконец видит, что творится за ней, и на миг ошарашенно цепенеет. Корабли куда ближе, прямо за стеной, которую возвел Бастер для защиты гавани. Но их осталось только три, поскольку один корабль сбился с курса и сильно кренится – нет, тонет. Она понятия не имеет, как он это сделал. Второй идет странно, его мачта сломана, а нос задран, даже киль видно, и тогда Сиенит понимает, что его корма завалена камнями. Алебастр обрушивал скалы на этих ублюдков. Она не понимает как, но от этого вида ей хочется заулюлюкать.
Но два оставшихся корабля разделились – один идет прямо к острову, второй отходит, вероятно, чтобы обойти его или уйти из радиуса поражения камнями Алебастра. Нет, не уйдешь, думает Сиен, пытаясь повторить то, что она сделала при атаке на корабль во время их последнего рейда, поднимая осколок дна, чтобы пронзить его. Она замораживает десятифутовое пространство вокруг себя и покрывает льдинами воду между собой и кораблем, но вырывает острый осколок со дна и начинает его поднимать…
И все останавливается. Ее набирающая силу орогения просто… рассеивается. Она ахает, когда жар и сила вытекают, и понимает – на этом корабле тоже есть Страж. Может, на всех есть Стражи, что объясняет, почему Алебастр еще не уничтожил их. Он не может напрямую атаковать Стража, он может лишь метать камни с расстояния вне аннигилирующего действия Стража. Она даже представить не может, сколько сил это должно забирать. Он никогда не смог бы сделать этого без обелиска и еще если бы не был озлобленным чокнутым десятиколечником.
Ладно, если она не может напрямую атаковать эту штуку, это не значит, что она не может измыслить другого способа. Она бежит вдоль гребня, пока тот корабль, который она пытается уничтожить, обходит остров сзади. Она не выпускает его из виду. Они думают, что есть другой способ подняться? Если так, их ждет большое разочарование: гавань Миова – единственная часть острова, к которой можно подойти издали. Остальной остров – просто зазубренная крутая колонна.
Это подсказывает ей одну мысль. Сиенит ухмыляется и останавливается, затем падает на четвереньки, чтобы сосредоточиться.
У нее нет мощи Алебастра. Она даже не знает, как достучаться до аметиста без его руководства, а после того что стряслось в Аллии, она боится даже пытаться. Граница плит слишком далека для нее, а поблизости нет ни выходов лавы, ни горячих точек. Но у нее есть сам Миов. Весь этот милый, тяжелый, слоистый сланец!
Потому она устремляется вниз. Глубоко. Еще глубже. Она ощущает свой путь по гребням и слоям камня, составляющего Миов, ища лучшую точку разлома – тот самый эпицентр. Она смеется про себя. Наконец она его находит, это хорошо. А вот корабль, обходящий остров. Отлично.
Сиенит вытягивает все тепло и всю жизнь до капли из скалы в одной концентрированной точке. Влага, однако, остается, она замерзает и расширяется, когда Сиенит заставляет ее становиться холоднее и холоднее, забирая из нее все больше и больше, формируя свой торус тонким и продолговатым, чтобы он прошел сквозь зерна скалы как нож сквозь мясо. Вокруг нее формируется кольцо инея, но это ничто по сравнению с острой пронзающей щепкой льда, растущей в теле скалы и разрывающей ее.
И потом, прямо в тот момент, когда корабль достигает нужной точки, она выпускает всю силу, которую дал ей остров, вонзая ее прямо туда, откуда взяла ее.
Массивный, узкий столб камня откалывается от утеса. Инерция удерживает его на месте всего на мгновение – и затем с низким, гулким ревом он отрывается от острова, отщепляясь от его основания у линии воды. Сиенит открывает глаза, встает и бежит, оскальзываясь на собственном кольце инея, к другому краю острова. Она устала, и вскоре ей приходится перейти на шаг, она задыхается, шов на боку болит. Но она успевает вовремя, чтобы увидеть: каменная колонна падает точно на корабль. Она яростно скалится, видя, как раскалывается палуба, и слыша вопли барахтающихся в воде людей. Большинство одеты кто во что – значит, наемники. Но ей кажется, что под водой она видит пятно винно-красного цвета, увлекаемое на дно обломками корабля.
– Постереги-ка вот это, ублюдочный людоед.
Ухмыляясь, Сиенит встает и снова идет к Алебастру.
Спускаясь с вершины, она видит его маленькую фигурку, все еще творящую свой ледяной фронт, и на мгновение она по-настоящему восхищается им. Несмотря ни на что, он поразителен. И тут внезапно откуда-то с моря слышится гул, и что-то взрывается вокруг Алебастра, осыпая его осколками камня, окутывая дымом и сотрясая землю.
Пушка. Клятая пушка. Иннон рассказывал ей о них – изобретение, с которым экваториальные общины экспериментировали последние несколько лет. И, конечно же, у Стражей не могло не быть такой. Сиен пускается бежать, спотыкаясь, неловко, подгоняемая страхом. Она плохо видит Бастера сквозь дым пушечного выстрела, но она видит, что он упал.
Подбежав к нему, она понимает, что он ранен. Ледяной вихрь прекратился. Она видит Алебастра на четвереньках, окруженного пузырчатым льдом в несколько ярдов шириной. Сиенит останавливается у внешнего края: если он не в себе, он может и не заметить, что она в пределах его радиуса поражения.
– Алебастр.
Он шевелится, она слышит, как он ругается под нос. Как сильно он ранен? Сиенит топчется на краю льда несколько мгновений, потом, наконец, решает рискнуть и перебежать к чистой зоне прямо вокруг него. Он все еще держится, хотя едва-едва, голова его болтается, и у нее сводит живот, когда она видит капли крови на камнях под ним.
– Я завалила еще один корабль, – говорит она, добравшись до него, надеясь подбодрить его. – Я могу разобраться и с этим, если у тебя не вышло.
