Теперь друзья летели быстро и сосредоточенно. С каждым взмахом крыльев к ним возвращалась уверенность, и желудки их начинали дрожать от волнения.
Сорен знал, что каждый взмах, приближающий его к Великому Древу Га'Хуула, отдаляет его от Сант-Эголиуса, от проклятой Академии для осиротевших совят. Как эти мерзавцы посмели назвать свою тюрьму Академией? Они ведь ни капельки не заботились о похищенных совятах и ничему их не учили. Любые вопросы были там под строжайшим запретом. За любопытство малышей карали самым жестоким образом. Самыми грязными и неприличными словами в Сант-Эголиусе считались слова вопросительные — что, зачем, когда и почему. Однажды всего за один неосторожный вопрос Сорену выщипали весь пух вместе с едва появившимися перышками, так что крылья его стали похожи на освежеванные. Всякое знание в Академии Сант-Эголиус было поставлено вне закона.
Вскоре повалил снег. Он размазал острые точки звезд, мягко растушевал края луны и подернул туманом темно-зеленую полосу речного потока.
«Я могу сбиться с пути!» — испугался Сорен.
— Вряд ли мы сможем разглядеть остров Хуула, — первым заявил Копуша. — Поглядите вниз. Все стало белым!
— Где же течение? — занервничала Гильфи.
Сорен почувствовал, как миссис Плитивер взволнованно зашевелилась у него на шее. Быть так близко — и так далеко! Сейчас им ни в коем случае нельзя сбиться с пути!
Сорен подумал, что для них остров Хуул и Великое Древо — это все равно, что Тамо для миссис Плитивер. Они знают о нем, стремятся к нему, но все время оказываются по другую сторону.
Погода стремительно портилась, еще немного, и они уже не смогут лететь. Во время ночных перелетов совята так расширяли свои зрачки, что те заполняли почти все их глаза. Теперь из-за снегопада им приходилось щуриться, словно днем. От снега стало невыносимо светло, а мир окрасился в ровный светло-серый цвет. Вода ничем не отличалась от земли. Где они летят? Все еще над потоком? Может быть, они снова пролетели мимо острова Хуул? Или их опять снесло с пути? Миссис Плитивер однажды сказала, что иногда нужно видеть не глазами, а всем телом. Сейчас ее слова пришлись как нельзя кстати.
Совята летели крепким клином, в форме буквы V с Сумраком в вершине. Внезапно Сорен понял, что полет с любой стороны этого клина не позволяет ему полностью использовать преимущества своего исключительного слуха.
— Уступи мне ведущее место, Сумрак, — попросил он. — Так мне будет лучше слышно.
Сумрак замедлил полет, и Сорен поравнялся с ним.
— Держитесь, миссис Плитивер, сейчас я буду сильно крутить головой.
Вообще совиная шея устроена очень странно. В отличие от большинства птиц, в шее сов имеются дополнительные позвонки, позволяющие им с легкостью поворачивать голову во все стороны. Сова способна так сильно запрокинуть ее назад, что затылком она может коснуться лопаток, а при желании повернуть лицевой диск почти себе за спину. Именно так и поступил Сорен.
— Привет! — сказал он миссис Плитивер, оказавшейся прямо у него под клювом. — Это я осматриваюсь.
Через несколько минут Сорен заметил первые перемены. Он пока не понял, какие именно, но почувствовал, что что-то происходит.
— Копуша! Помнишь песню, которую ты распевал в пустыне?
— Угу.
— Спой-ка ее еще разок, только опусти голову вниз.
— В такую ночь трудно понять, где низ, где верх!
Это была чистая правда. Завьюженный снегом, мир внезапно стал белым. Но вот Копуша неверным голосом затянул песнь пещерной совы. Сорен принялся вертеть головой во все стороны. Через некоторое время он пробормотал:
— Кажется, мы все еще над водой.
Эхо, возвращавшее песню Копуши, звучало несколько иначе, чем в тот раз, когда они летели над землей и его голос мягко тонул в кронах деревьев. Теперь же отраженный голос Копуши звучал резко и громко.
Наконец ветер стих, и мириады снежинок словно застыли в небе.
— Теперь мне лучше вернуться на свое место, Сорен, — подал голос Сумрак.
Сорен знал, что он прав. Снежинки медленно таяли в густом тумане. Весь мир и лежащая внизу вода подернулись мглой. Наступило время Сумрака и его особых способностей, о которых хвастливый совенок поведал Сорену с Гильфи при самой первой их встрече. Настало время бородатой неясыти, живущей на грани света и тьмы, которая видит невидимые простому глазу связи и сочленения мира, зыбкого и туманного. Возможно, Сумраку удастся вновь отыскать зеленый поток.
Сорена снесло назад, когда здоровенный серый совенок пролетел мимо и занял свое место во главе их клина.
Казалось, прошла целая вечность с тех пор, когда они в последний раз видели речной поток. Гильфи начала выбиваться из сил, а у Копуши разболелось крыло, раненное в битве с воронами. Вновь поднявшийся ветер, как назло, тоже дул совсем не в нужную им сторону.
— Просто не могу поверить, что эта река могла исчезнуть! Тупики ясно сказали, что она приведет нас прямо к острову, — пробормотал Сорен.
— Откуда им знать, носатым? — буркнул Сумрак. — Они сами признались, что тупые, как ледышки.
— Не думаю, что они глупее нас с тобой, — огрызнулся Сорен. — Надо искать поток!
— Здесь даже негде присесть и отдохнуть, — вмешалась Гильфи.
— Надо возвращаться, — решил Сумрак.
— Куда возвращаться? Уж не в Клювы ли? — резко спросил Сорен.
— На твердую землю. Если ближе всего мы к Клювам, значит, полетим к Клювам, — твердо ответил Сумрак.
— Ни за что! — крикнул Сорен. — Знаете, что я сейчас сделаю? Спущусь поближе к воде.
— Это опасно, — тут же возразил Копуша. — Сорен, ветер поднял большие волны. Тебя может запросто захлестнуть, а я очень сомневаюсь в том, что ты умеешь плавать, как тупики. Тебя просто утащить под воду.
— Я буду осторожен. Миссис Плитивер, вы можете переползти на спину к Сумраку.
— Нет, мой хороший. Я останусь с тобой. Я не боюсь.
— Отлично!
Сорен начал спускаться к воде. Теперь к слепящей снежной мгле прибавились хлопья пены, срываемой ветром с гребней волн. Как он сможет разглядеть течение в такой круговерти? Сорен спустился еще ниже. Там было то же самое. А вдруг остальные бросили его и улетели? От этой мысли у Сорена в желудке все оборвалось. Что если они оставили их с миссис Плитивер одних?
И тут совенок почувствовал, как внутри него потеплело. Он ничего не сказал, только снова сузил и расширил зрачки. Теперь мир стал совершенно белым. Как бы сейчас пригодилось удивительное зрение Сумрака!
— Я здесь, Сорен.
— Сумрак! Ты прилетел за мной?
— Наверное, я круглый дурак, — пробурчал серый совенок. Потом он оттеснил Сорена и принялся изучать мглу, глядя то прямо перед собой, то устремляя взгляд вдаль. Именно так он заметил в непроницаемой стене два чуть более ярких белых пятнышка.
