– Но мы не знаем, на чью смерть она… – я осеклась, заметив его укоризненный взгляд. И поняла, что мы действительно уже с большой долей вероятности можем предположить, кто должен умереть, чтобы шкатулка открылась.
Делла сбежала, забрав у матери запас полученных от Лилии слез. И она сделала все, чтобы мать не получила их даже в случае ее смерти. Шкатулка не откроется, пока не умрет Аманда Блэк.
– Мне придется сейчас отправиться с Мором к Алисии. Лессандр подтвердила, что та как-то связана с Амандой: именно Алисия предупредила ее о том, что ей нужно бежать из Лекса. На Мора, кажется, произвело впечатление то, как мы разговорили Лессандр. Он считает, что я помогу ему и с Алисией, раз уж мы были женаты. А через нее мы доберемся до Аманды.
– Но если легионеры арестуют Аманду, ее посадят в тюрьму, – напомнила я. – Даже если без снадобья она начнет быстро стареть, сколько она еще проживет? Год? Два? Пять лет? Десять? Ты не продержишься столько.
По выражению, которое промелькнуло в его взгляде, я поняла, что он не думал об этом. Однако растерянность довольно быстро сменилась решимостью. Он быстро поцеловал меня в лоб и странно улыбнулся:
– Пусть сначала ее найдут. А потом будем думать дальше. Проблемы надо решать по мере их поступления.
Мне показалось, что для себя он уже определился, как решит эту проблему, просто не захотел сказать об этом мне. Чтобы не делить со мной ответственность за принятое решение? Я хотела спросить его об этом, но рядом раздалось деликатное покашливание.
– Господин Фарлаг, нам лучше поторопиться. Едва ли ваша жена подозревает неладное, но кто знает, что задумала Аманда Блэк? Госпожа Роук может остаться здесь. Для безопасности.
Фарлаг медленно выпустил меня из объятий, как бы подчеркивая, что не чувствует вины за свое поведение. Впрочем, Мор смотрел на нас так, словно ничего и не видел.
– Останешься здесь? – спросил Фарлаг. – Или вернешься в Лекс?
Мне даже думать не пришлось.
– Вернусь в Лекс, – уверенно заявила я.
В Легионе я совершенно не чувствовала себя в безопасности. Как-то ведь Аманда смогла повлиять на легионера двадцать лет назад. Кто знает, кто еще у нее под каблуком?
– Тогда иди сразу к себе. И оставайся все время с кем-нибудь. Или дождись меня в моих апартаментах.
На этих словах бровь Мора едва заметно дернулась, но и сейчас он ничего не сказал.
Глава 42
Мне не нравилось, что Фарлаг отправился к Алисии вместе с легионерами. Эта женщина казалась мне не менее опасной, чем Аманла Блэк. И я по-прежнему была уверена, что она несколько лет опаивала его каким-то снадобьем. И хотя я подозревала, что она добавляла его в еду, способ мог быть и другим. Что если она сможет на какое-то время вернуть себе контроль над его чувствами? Это заставляло меня нервничать и желать быть рядом с ним, но я понимала, что объективно буду только мешать. В конце концов, он и так будет не один. Взрослые мужчины уж как-нибудь разберутся без меня.
Когда я вернулась в Лекс, преподаватель, которого Фарлаг оставил сторожить портал, сидел на месте. Он где-то раздобыл себе довольно удобное кресло, вероятно, переместил из своего кабинета, и теперь сидел в нем с книгой. Когда я появилась в зале, он посмотрел на меня с надеждой, которая угасла, как только он понял, что я вернулась одна.
– А где ректор? – печально уточнил он.
– Ему пришлось задержаться. В Лекс кто-нибудь приходил?
Преподаватель только мотнул головой и снова уставился в книгу. Мне трудно было его винить за отсутствие энтузиазма при общении со мной: у него, скорее всего, были другие планы на этот выходной.
Я поторопилась в наши с Реджиной апартаменты, посчитав, что самым разумным будет дождаться возвращения Фарлага именно там. Я была уверена, что он пришлет мне записку с феей, как только вернется, а пока я буду совершенно точно не одна. К тому же очень хотелось добраться до запертой шкатулки и теперь держать ее на виду все время. Она стала реальным шансом спасти жизнь моего проклятого ректора, и страх упустить этот шанс рос во мне с каждой минутой, пока я не держала шкатулку в руках.
В нашей общей с Реджиной гостиной пахло чем-то незнакомым, но приятным. Сама Реджина сидела за обеденным столом, листая очередной журнал со светскими сплетнями. Несмотря на довольно поздний час, она еще была в ночной рубашке и пеньюаре, как будто только встала.
– О, ты где пропадала? – она улыбнулась мне. – Дай угадаю: отмечала совершеннолетие в спальне Фарлага? Да не смущайся, слепому было видно, что между вами что-то есть, а настроение Алека после вечеринки очень красноречиво говорило о том, куда ты сбежала. Присоединяйся ко мне, я заказала кофе. Его пьют за Занавесью, когда хотят взбодриться. Говорят, нарушает стабильность потока, но я думаю, что от одного раза ничего ужасного не случится. Я жажду от тебя грязных подробностей, а потом расскажу тебе, как я провела эту ночь.
Она довольно улыбалась, из чего я сделала вывод, что ночь она провела с пользой. Я, конечно, не собиралась ничего рассказывать ей о своей ночи с ректором, но была готова послушать о ее победах, чтобы скоротать время в ожидании. Только не раньше, чем увижу шкатулку.
– Я сейчас приду, – пообещала я, скрываясь за дверью спальни. – Только переоденусь.
Я сразу метнулась к столу и выдвинула нижний ящик… Сердце пропустило удар или даже два: на том месте, где всегда стояла шкатулка, оказалась пустота. Я даже пощупала ее рукой, проверяя, не стала ли шкатулка снова невидимой. Торопливо проверила другие ящики, пока еще надеясь, что просто по ошибке положила ее в другое место. Однако шкатулки не было нигде, а содержимое остальных ящиков выглядело так, словно в нем кто-то рылся: все лежало совсем не так, как оставляла я.
Теперь сердце забилось сильнее, а руки опять задрожали. Мало мне было проблем сегодня, теперь еще сбывался мой недавний кошмар, в котором я искала шкатулку и никак не могла найти. Кроме того, пропал конверт, который я забрала из кабинета Блэка, а вместе с ним и рецепт снадобья. К счастью, коробка с письмами, обгоревшим портретом, открытками и дешевыми бусами, которые мама хранила, стояла на месте. В последний раз я положила в нее и портрет Лилии и Деллы, поэтому он тоже остался у меня. Остальное пропало, и я не представляла, куда оно могло деться. Кто мог войти в мою спальню и перерыть ящики? Когда?
Вероятно, сегодня ночью, когда меня не было, потому что еще в пятницу днем шкатулка стояла на месте. Кто мог знать, что меня нет и не будет, и так нахально влезть в мою комнату, не боясь, что следящие чары потом укажут на него?
Ответ напрашивался сам собой: моя соседка. Только Реджина могла войти в мою спальню, не боясь последствий. Особенно если она действительно поняла, куда я отправилась после вечеринки, и понимала, что я там останусь как минимум до утра. Не поэтому ли она выглядит такой довольной сегодня?
Мне не хотелось думать на нее, правда не хотелось. Мы все больше общались как подруги, она даже начала мне по-настоящему нравиться. Вот только сейчас память услужливо подсовывала мне воспоминание о том, как она поила меня красным вином, после чего я спала, как убитая. Правда, в ту ночь ничего не произошло… По крайней мере, я ничего такого не заметила, но кто знает, что могло быть в том вине… Почему она вообще решила тогда со мной его выпить?
