Начнем с того, что самолеты атаковали баржу в 9 часов 30 минут утра. Что это за время? В это время, как мы помним, «Харьков», «Беспощадный» и «Способный» полным ходом уходили в сторону кавказского берега. В 8 часов 30 минут они подвергаются атаке первой группы неприятельских самолетов, и в 8 часов 35 минут (или в 8 часов 50 минут) лидер «Харьков», получив попадания бомб, теряет ход. Именно в 9 часов 30 минут его уже изо всех сил тянут на буксире, готовясь к отражению новых атак, которые, несомненно, скоро должны были последовать. Знало ли командование Черноморского флота о повреждениях «Харькова»? Знало! Негода сразу же все доложил на КП флота. Почему в таком случае сразу же не были перенацелены дополнительно целых 14 самолетов, гонявшихся в это время за какой-то баржей (пусть даже и самой самоходной!) на прикрытие ценнейших кораблей?
Но и это не всё! Как же так, все издания твердят о том, что командование Черноморского флота не могло выделить для прикрытия отряда Негоды большого числа истребителей, так как радиус их действия не позволял большинству из них долететь до кораблей, а это могли сделать только несколько имеемых тогда на флоте тяжелых истребителей «киттихок». Данное утверждение воспринимается всеми как аксиома! И что тут скажешь: может, и на самом деле не могли, а потому ждали, когда корабли Негоды дойдут до зоны их боевого радиуса. Но информация об атаке баржи нашими самолетами говорит противоположное!
Пусть пытливый читатель поглядит на карту Крыма и Черного моря. Если истребители не могли дотянуться до кораблей Негоды, то каким образом они долетели до Феодосии, ведь Негода вел свои корабли не на запад, а изо всех сил торопился к своему берегу, то есть шел на юго-восток! Как же так получается, что легкие истребители Як-1 и штурмовики Ил-2 не могли прикрыть находившиеся ближе к ним наши корабли, так как у них не хватало «боевого радиуса», зато весьма легко атаковали немецкую баржу гораздо западнее, то есть удаленнее от своих аэродромов? Кому прикажете верить: документальной констатации факта происходивших 6 октября событий или же послевоенной реконструкции тех же событий, написанных заинтересованными лицами!
Мы уже говорили, что в 9 часов утра корабли атаковали 10 немецких самолетов (8 Ю-87 и 2 истребителя «фоккевульф» или Ме-109). На этот момент наши корабли прикрывала всего одна смена «киттихоков» — 3 самолета. Итогом этого боя и стали тяжелейшие повреждения «Харькова», которые полностью предопределили все последующее развитие событий.
А теперь представим на мгновение, что командование ЧФ грамотно и своевременно разобралось в оперативной обстановке и успело перенацелить «феодосийскую группу» самолетов. Тогда против 8 «лаптежников» и всего 2 (!) истребителей немцев мы имели бы 8 штурмовиков и 9 истребителей плюс ПВО трех кораблей. Исход утреннего воздушного боя в данном случае предугадать нетрудно. На тот момент истребители Як-1 были, как известно, одними из самых маневренных в мире и вполне могли разогнать «мессершмитты» и «фоккевульфы». Что касается Ил-2, то история Великой Отечественной войны говорит о том, что они вполне успешно дрались в небе с немецкими «штуками» и достаточно легко их сбивали. Скорее всего, немцы потеряли бы в данном гипотетическом воздушном бою большую часть своих самолетов, а «Харьков» бы избежал поражения. Не факт, что после понесенных потерь немцы продолжили бы свои налеты на отходящие корабли, да и уходящие полным ходом корабли значительно быстрее удалились бы от крымских берегов. В такой ситуации, скорее всего, никакой трагедии вовсе бы не произошло и все три корабля удалось бы спасти. Увы, увы, увы...
Какой же вывод следует из вышеизложенного? А такой: на 9—9.30 утра 6 октября командование Черноморского флота не владело обстановкой на море или же, что гораздо более вероятно, не представляло всей его сложности. Возможен и такой вариант. К этому времени вице-адмиралу Владимирскому было уже ясно, что набеговая операция эсминцев на Феодосию и Ялту с треском провалилась. Но как раз именно в это время он ожидал прибытия в штаб флота наркома ВМФ Кузнецова. Возможно, что успешная атака штурмовиков-истребителей немецкой ВДВ могла бы, по его мнению, исправить впечатление наркома о не слишком успешной деятельности Черноморского флота на немецких морских коммуникациях. И именно поэтому (невзирая на то, что данные самолеты могли бы, как мы видим, изменить последующее трагическое развитие событий) они так и не были вовремя направлены к терпящим бедствие кораблям. Когда же командующий ЧФ осознал наконец всю трагичность ситуации и стал бросать на помощь гибнущим кораблям все, что было у него под рукой, включая даже бомбардировщики, было уже поздно...
В своем рапорте капитан 2-го ранга Негода фактически жаловался на пассивность прикрывавших его корабли самолетов. Не слишком грамотным было и руководство авиацией ЧФ командованием ВВС флота. Это указывается и в документах.
Возможно, что последнее было вызвано большими потерями во время недавнего налета на Констанцу, где разведка ЧФ отмечала скопление вражеских транспортов. К 6 октября командование ВВС ЧФ еще не оправилось от происшедшего и, возможно, боялось новых серьезных потерь, за которые пришлось бы отвечать.
Дело в том, что буквально за неделю до описываемых событий в налет на румынский порт были направлены шесть лучших экипажей торпедоносцев «Бостон» 36 МТАП ЧФ во главе с опытнейшим летчиком командиром полка Ш. Бидзинашвили. Торпедоносцы совершали налет днем и без всякого истребительного прикрытия. Так самоубийственно отчаянно атаковала наша авиация в 1941 году, но на этот раз командование ЧФ решило рискнуть своими торпедоносцами в конце 1943 года. Начальник разведотдела ВВС ЧФ полковник К. Розинкин впоследствии писал: «Задача нанесения удара по порту Констанца в дневное время низкими торпедоносцами, мягко говоря, создавала крайнее опасение за жизни непосредственных исполнителей, и они, безусловно, это понимали».
...Торпедоносцы шли на 500—600 метрах, затем опустились еще ниже. Радиопереговоры были запрещены, пользовались только визуальными условными сигналами. На случай радиолокационного слежения трижды меняли курс, создавая видимость налета на болгарский порт Варна. Так, среди бела дня, в прекрасную погоду, на малой высоте, без истребительного прикрытия Бидзинашвили предстояло провести группу торпедоносцев около 800 километров. Однако недалеко от Констанцы «бостоны» наткнулись на разведывательный «Гамбург-138». Внезапность операции была утрачена, на аэродромах противника была объявлена тревога. Но наши летчики, выполняя приказ, все равно атаковали. Перед самолетами стояла сплошная стена огня. Орудия били по воде, создавая перед низколетящими торпедоносцами завесу из водяных столбов. Стоило зацепить такой столб хоть кончиком крыла, и всё... Тем не менее первой паре торпедоносцев каким-то чудом удалось уцелеть и сбросить торпеды. После сброса торпеды один из летчиков, Рыхлов, успел заметить, что самолет Бидзинашвили горит и приближается к земле, явно нацеливаясь на что-то. Из воспоминаний участника этой операции В. Рукавицына: «Сбросив торпеды, мы пронеслись над кораблями, над городом, затем пошли на разворот. В этот момент я услышал голос Бидзинашвили: “Машина горит. Экипаж погиб. Прощайте...” Выйдя из разворота, летчик какое-то время шел по прямой, очевидно, выбирал себе последнюю цель, потом довернул вправо и направил машину на окраину города. Я посмотрел в том направлении и увидел склад горючего — пять или шесть бензоцистерн в ограждении. Секунда — и там раздался взрыв...» П. Миронов, стрелок-радист: «Наш самолет шел справа от машины Бидзинашвили. Снарядом он был подожжен и, пылая, пронесся над пирсом. Горел и наш торпедоносец... Осколком меня ранило в голову, и я потерял сознание... Очнулся уже в тюремном госпитале. Позднее узнал, что мой командир и штурман были живы после падения. Они, выхватив личное оружие, уничтожили несколько вражеских солдат, а затем застрелились... Я своими глазами видел, как торпеда самолета полковника Бидзинашвили поразила большой корабль... От румынских матросов слышал, что в итоге налета было потоплено в порту много судов, убито более 700 фашистов, сгорели портовые сооружения и склады».
