Книга "Погибаем, но не сдаемся!" Морские драмы Великой Отечественной, страница 63. Автор книги Владимир Шигин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «"Погибаем, но не сдаемся!" Морские драмы Великой Отечественной»

Cтраница 63

Жалею, что не послал вчера к “Сокрушительному” траль­щики. Румянцев предлагал послать их, но я тогда не принял его предложения. Это моя ошибка. Был уверен: после того как эсминцы обнаружили “Сокрушительный”, они сумеют взять его на буксир. Потеряны сутки, ибо все равно необхо­димо посылать тральщики.

Вызываю П.В. Панфилова (командир дивизиона траль­щиков) и ставлю ему задачу: выйти к “Сокрушительному” с двумя тральщиками — ТГЦ-36 и ТГЦ-39; снять всех, кто остался на разломанном корабле; затем взять его на буксир и вести в Кольский залив, если позволит погода; если погода не позволит ни снять людей, ни буксировать корабль, то находиться у “Сокрушительного” и охранять его до улуч­шения погоды; если же эсминец по его состоянию нельзя будет буксировать и при хорошей погоде, снять с него весь личный состав, после чего корабль подорвать и уничтожить. В 23 часа оба тральщика вышли по назначению.

Сутки заканчиваются ответом “Громкого” на мой запрос, как ведет он себя на волне. Ответ получен ровно в 24 часа: вибрирует корма, волна и ветер — семь-восемь баллов, встречные, усиливаются, но двигаться корабль может. Все это малообнадеживающе».

Глава четвертая
ПЯТНАДЦАТЬ КРАСНЫХ РАКЕТ

Ну а что происходило в это время на борту «Сокруши­тельного»? Вспоминает бывший комендор БЧ-2 Табалыкин Андрей Владимирович (в мае 1990 года проживал в г. Астра­хань):

«Я пришел на эсминец “Сокрушительный” 14 ноября 1939 года и служил в его экипаже до гибели корабля. Затем воевал на эсминце “Гремящий”.

Ситуация в тот роковой выход была крайне сложной: снег, ветер, десятибалльный шторм. Около 14 часов 22 ноя­бря 1942 года в верхней палубе эсминца образовалась тре­щина. В 5-м кубрике было 10—12 человек. Услышав жуткий треск и увидев, как корму сразу же повело в сторону, я понял, что нельзя терять ни секунды, и выскочил через 4-й кубрик в тамбур предпоследним. Последним выбегал старшина группы торпедистов Петр Ершов, который помогал морякам из 5-го кубрика. Еще через мгновение — корму эсминца ото­рвало по 173-й шпангоут. Корма перевернулась и затонула. Вскоре раздался сильный взрыв глубинных бомб, оставшихся на ней.

В румпельном отсеке погиб стоящий на вахте мой друг краснофлотец Владимир Зимовец. Спасшиеся из кормовых кубриков через мостик 3-го орудия перебрались в носовые кубрики.

Корабль потерял ход, но механизмы корабля продолжали работать. Во 2-м машинном отделении аварийная группа откачивала забортную воду и крепила кормовую переборку. У аварийного дизеля (обеспечивая освещение корабля) до последних минут стоял моторист краснофлотец Терновой.

Еще сутки корабль дрейфовал на север. Корабль имел крен на левый борт (примерно 10 градусов) и вскоре стал обрастать льдом. Все способные вышли на палубу по авралу. Они стали скалывать лед и сбрасывать за борт все, что было не нужно: якоря, цепи, торпеды.

Работой на верхней палубе руководил главный боцман мичман Семен Сидельников. Внизу борьбой за живучесть руководили старшие лейтенанты Геннадий Лекарев и Илья Владимиров.

На вторые сутки пришел на помощь эсминец “Разум­ный”, но все попытки взять оставшуюся на плаву часть кор­пуса “Сокрушительного” не увенчались успехом.

Тогда “Разумный” воткнулся в полубак аварийного эсминца с правого борта, и моряки “Сокрушительного” стали прыгать к нему на борт.

Удачно прыгнул только рулевой краснофлотец Петров. Несколько североморцев упали между кораблями и погибли».

Из воспоминаний бывшего матроса «Сокрушительного» Петра Ивановича Никифорова, прослужившего на эсминце с момента его постройки на Балтийском заводе до трагиче­ских событий 22 ноября 1942 года:

«...17 ноября 1942 года корабль в паре с лидером “Баку” вышел из Кольского залива навстречу союзному конвою. Встретили, присоединились к конвою. 20 ноября закончили сопровождение и легли на обратный курс. Шторм усилился до ураганной силы. Скорость “Сокрушительного” была мини­мальной, работала одна машина на 50 оборотов в минуту. И лидер вскоре растворился во мраке ночи.

В 1-м машинном отделении, где находился Никифоров, при замкнутой вентиляции температура была более 70 граду­сов. Вахту несли по полчаса. Не помню в каком часу в первом машинном отделении послышался страшный треск, о чем немедленно доложили в пост энергетики. Вслед за этим из жилой палубы к нам, в первое машинное отделение, стали прибегать свободные от вахты матросы с вестью о том, что “оторвало корму”. Это произошло, однако, не сразу, и опыт­ные, доведенные до автоматизма в своих действиях в борьбе за живучесть корабля машинисты-турбинисты, пытавшиеся ставить подпоры на поперечную переборку и справиться с угрожающе расширяющейся щелью, покинули помещения только перед самым отрывом кормовой оконечности. Вместе с ней погибло двое электриков, находившихся в румпельном отделении, и четверо недавно прибывших на корабль моло­дых матросов, которые так укачались, что не смогли даже встать с коек и попытаться перебежать на уцелевшую часть корабля (кстати, времени на это хватило бы). Впрочем, один из них успел, в конце концов, выскочить на палубу, но корма к этому времени уже отошла на 7—8 метров, и он успел лишь помахать нам рукой. Прежде, когда оторвавшаяся часть корпуса погрузилась, послышались сильные взрывы глубинных бомб...

Надо сказать, что ранее я да и многие заметили трещину на верхней палубе в районе люка элеватора подачи снаря­дов к четвертому орудию. Как стало известно позднее, она образовалась вследствие недостаточной продольной проч­ности корабля, нерационального конструктивного оформ­ления перехода продольной системы набора в поперечную и многократных циклических нагрузок на волнении.

В момент катастрофы “Сокрушительный” находился в 400 милях от Кольского залива в позиции 73° 30' северной широты и 43° восточной долготы. От всего происшедшего личный состав некоторое время находился как бы в шоковом состоянии. Особенно это касалось большей части офицер­ского состава, словно отсутствующего на корабле: от него не поступало ни приказаний, ни какой-либо информации для личного состава.

После того как оторвало корму и корпус “Сокруши­тельного” стал на 26 метров короче, верхняя палуба в кор­мовой части покалеченного корабля немного ушла в воду. Качка прекратилась. Командир эсминца капитан 3-го ранга М.А. Курилех приказал дать радиограмму о помощи откры­тым текстом. Для спасения личного состава и возможной буксировки “Сокрушительного”.

Первым получил приказание оказать помощь аварий­ному кораблю, разумеется, тот, кто был ближе всего, — шедший в базу лидер “Баку”. Однако тот сам находился в плачевном состоянии и уже был на подходе к базе. Раз­ворачивать в штормовое море полуживой корабль было не только бессмысленно, но и преступно. Пришлось посылать на помощь “Сокрушительному” другие корабли, стоявшие в это время в Ваенге и Иоканге: эсминцы “Разумный”, “Валериан Куйбышев” и “Урицкий”. А время неумолимо шло, и с каждым часом надежда на спасение разломивше­гося эсминца таяла. Прошло более суток с момента аварии, прежде чем дрейфующий “Сокрушительный” обнаружил однотипный с ним эсминец “Разумный”. Это произошло в 17 часов 55 минут 21 ноября.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация