Но они всё еще выдавали информацию, и потому Карат едва не охнул, когда вычленил из этой какофонии новый звук: отрывистый металлический лязг на фоне мощнейшего удара молотом по чему-то крепкому. Множество торопливых ударов, один за другим. Только здесь не гвозди забивают, здесь работают, как минимум, два скорострельных ствола. Можно применять самые совершенные глушители и дозвуковые боеприпасы, но с шумом работы автоматики ничего не поделаешь. Да и пули, врезаясь в препятствия, тоже способны дать о себе знать на очень даже приличной дистанции.
Вот только тут она неприличная до невозможности. Похоже, лупят прямо от порога, поливая всех, кто находятся в помещении, смертоносным металлом.
И Карата это тоже касается.
Потому, он сжался настолько сильно, насколько позволяли растянутые в стороны руки. Теперь оставалось только молиться, больше на ситуацию он никак повлиять не может.
Что-то с дикой дурью врезалось в стену возле головы, осыпав выбитой бетонной крошкой. Сразу вслед за этим на Карата навалился кто-то тяжелый, хрипящий и заливающий одежду горячим. В нос шибануло запахом крови. Поборов рефлекторное желание отбросить агонизирующее тело, попытался за ним съежиться. Если боеприпасы и правда дозвуковые, есть шанс, что пули не пробьют плоть, завязнут.
И почему не отстреливаются солдаты этой загадочной армии? Их ведь тут как сардин в банку набилось, и все при оружии. Мозги потекли в преддверии обращения в мертвяков?
Еще одна пуля попала в стену в опасной близости, после чего стрельба стихла. Но это не означало, что воцарилась тишина. Там и сям стонали и вскрикивали раненные и умирающие, где-то сыпалось что-то металлическое, возможно, содержимое разбитых ящиков, за стеной продолжал подавать голос крупнокалиберный пулемет. Да и тело, которое Карат пытался использовать в качестве щита, продолжало подрагивать, хрипя вырывающимся из пробитых легких воздухом.
Хруст стекла под чьим-то шагами, одиночный хлопок, еще хлопок. Карат резонно предположил, что это подчищают выживших, к коим он и сам относится, а потому даже дышать перестал. Есть шанс, что эти неведомые убийцы сочтут его трупом, а на трупы накладно патроны переводить.
Кто бы ни были эти ребята, они богатые, раз ставят точку в перестрелке столь расточительным способом. Иммунные при любой возможности стараются экономить боеприпасы, для этого каждый таскает что-то из холодного оружия.
Получается – эти щедрые, следовательно, могут оказаться куда опаснее прочих.
Кто-то остановился над Каратом и без эмоций произнес:
– Тут какой-то левый чувак.
– Живой? – спросили из дальнего угла таким же безучастным тоном.
– Под жмура косит, но получается плохо. Явно не артист.
– Везучий чёрт.
– Да нихрена. Я его сразу, еще с порога срисовал и не трогал. Это ведь моя половина по контролю.
– Всё равно везучий. Эй, тут левый чувак. Команды не было посторонних обнулять. Что с ним тогда делать?
– В десны поцеловать, – буркнули новым, смутно знакомым голосом.
Где-то Карат его уже слышал? Но где?..
В ответе на этот вопрос, возможно, скрывается ключ к двери, за которой жизнь продолжится.
Ткань грубо прошлась по лицу, – кто-то бесцеремонно содрал с головы мешок и присел на корточки напротив, уставившись глаза в глаза.
Несмотря на плохое освещение, Карат в первые секунды увидел лишь расплывчатый силуэт человека крепкого телосложения. Отчаянно моргая, он пытался разглядеть детали, но зрение не спешило приходить в норму.
– Ба! Да у нас тут знакомая харя, – тем же знакомым голосом пробурчали в лицо.
Глаза продолжали капризничать, но уши работали четко, несмотря на пережитые нагрузки. Да и память не подвела, выдала то, что по меркам старого мира случилось недавно, но в новом считалось деянием седой старины.
И потому, еще не разглядев присевшего напротив человека, Карат спокойно и твердо произнес:
– Привет, Расист. Давно не виделись.
Глава 10
Трупов было много. Можно даже сказать, что здесь трупами абсолютно всё завалено. Столько трупов собранных в одном месте Карату довелось видеть лишь пару недель назад, когда, тихонько мародерствуя в городе, оказался на территории, облюбованной элитой-одиночкой. Тварь стаскивала трупы со всей округи, запасы делала. Прочих претендентов на смрадное лакомство отпугивал запах хозяина «припасов», потому, гнилья там накопилось изрядно.
Но там это было именно гнилье на разных стадиях разложения, а здесь Карату приходилось перешагивать через свежие тела в форме неизвестно какой армии. Из некоторых даже кровь продолжала струиться, не успев стечь из пулевых пробоин, оставленных, как правило, в головах. Судя по характеру ранений, работали малокалиберным оружием, скорее всего – бесшумным. Почти все люди Расиста, встреченные по пути наружу, разгуливали именно с таким. Причем, не кустарные переделки и доработки, а сплошь стволы, изначально заточенные под работу без громких шумовых эффектов.
Богатые людишки. Мало того, что такие образчики вооружения, как правило, стоят заметно больше обычных, так к ним еще и патроны особые требуются – тоже повышенной дороговизны.
С Расистом Карат встретился в ту пору, когда был самым что ни на есть новорожденным иммунным. В первый же день после попадания в Улей. Несмотря на то, что перед тем успел неплохо пообщаться с Шустом и мельком с несколькими другими иммунными, опыта у него набралось – всего ничего, а растерянности и непонимания – много. Уже потом, пообтесавшись, понял, что этот суровый мужик принадлежал к группировке, обычно называемой стронгами. Вообще-то, группировкой это назвать сложно, скорее, разобщенными группами единомышленников. Они, как правило, придерживались более-менее одинаковых принципов, из которых первый звучал просто: «Мочи внешников и муров беспощадно и при любой возможности».
Вот они и мочили… с переменным успехом.
А еще Карат помнил, как Расист не позволил своим людям ограбить новичка, по стечению обстоятельств заполучившего одно из ценнейших здешних сокровищ – черную жемчужину. Дабы не вводить подчиненных в искушение, приказал проглотить шарик, тем самым породив нового хигтера. Случившееся давало основание подозревать за командиром тягу к строгой принципиальности, а это значит, что он не склонен валить всех направо и налево, не разобравшись.
Валить Карата не за что, он ни в чём перед стронгами не накосячил. Это, конечно, не значит, что повод не найдется. Но какой повод может найтись у Расиста? Вряд ли он, со своей принципиальностью, принимает заказы на охоту за головами парней, не замешанных в шашнях с мурами. Следовательно, на Бирона работать не станет.
Хотя уверенности в этом нет. Это ведь Стикс, здесь всё меняется быстро, даже люди.
К тому же, знакомство Карата с Расистом, мягко говоря, оказалось непродолжительным.
