Молодец, девочка. Быстро учишься.
Приподнял ее бедра и стал вбиваться сильнее. Вера приоткрыла рот, запрокидывая голову назад, а я словил ртом один из сосков и прикусил зубами.
Она менялась на глазах. Запустила пальцы в мои волосы, провела языком за ухом, вызывая дрожь в теле. Меня прошило насквозь острым удовольствием.
Она выгибалась, позволяя проникать всё глубже. И так вращала бедрами, что у меня аж перед глазами темнело, и я двигался быстрее. Еще быстрее. Руки сами нашли ее сокровенную точку удовольствия. Губы — ее соски.
Вера вцепилась в мои плечи до боли, замерла, затаив дыхание, и взорвалась, громким сильным стоном выбивая из меня остатки самообладания. Я почти не выходил из нее, только брал еще сильнее и глубже, еще и еще, на уровне рефлексов точно зная, что…
Да!
За ее первым оргазмом тут же последовал второй.
И тогда я, наконец, отпустил себя.
ГЛАВА 33
Вера
— Я сейчас вернусь, — прошептал Марк, и сгрузил меня на диван.
Два раза!
Нет, не так.
ДВА РАЗА ПОДРЯД! Я могу кончать два раза подряд и даже раньше, чем это сделает мужчина.
На губах застыла улыбка, а все тело фантастически приятно ныло. Я могу. Я живая. Не дефектная, не поломанная и мне не нужно лечиться. Плевать, что сейчас я даже не могу пошевелиться и меня почти размазало по этому дивану. Такой живой, как сейчас, я себя еще никогда не ощущала.
Я чувствовала, как Марк пересадил меня на диван, поднялся. Слышала, как хлопнула крышка мусорного ведра, и, наконец, поняла, что в тот раз — в аэропорту, — он спустил презерватив в канализацию. Вот почему завершающим аккордом их секса был звук сливаемого бачка.
Спокойно, Вера. Ты знала, на что шла, теперь не путай теплое с мягким. Никаких обязательств. Отношений. Никакого общего будущего. Только чистый секс без любви.
Непривычно, необычно и даже в чем-то неприятно, но живут же другие люди. И мне как-то надо. Очень надо хоть немного глотнуть свежего воздуха, иначе свихнусь в том болоте, в которое превратилась моя жизнь.
Марк вернулся — почувствовала, как прогнулся под ним диван, как на мои плечи лег мягкий теплый плед. Марк устроился рядом, коснулся плеча.
— Ты как, Фиалка?
Я уставилась на него.
— Как ты меня назвал?
— Нежная фиалка, вот ты кто, Вера. Наивная нежная фиалка.
Это называется без «обязательств»? Это вот так спят люди без «отношений», что потом сыпят ласковыми словечками, при этом ненавязчиво поглаживая? Жестокий выпад, Марк. Не понимаю, зачем ему растапливать мои с таким трудом выстроенные вокруг сердца ледяные стены, но, видимо, я и правда излишне наивна и принимаю за чистую монету то, чего нет и в помине.
— Что опять? — спрашивает он, мигом нахмурившись.
Сейчас его серые глаза почти прозрачные, а темная радужка тонкая, как легкий росчерк хорошо наточенного грифеля.
— Просто не понимаю правила игры.
— Какой игры?
— В которую ты со мной играешь.
Убирает руку с моего плеча и откидывается на диван. Я забилась в угол, но вопреки неловкому разговору, мне хорошо, тепло и комфортно рядом с этим мужчиной. Подумать только: голой, в его доме, где я, наверное, далеко не первая и скорей всего не последняя.
— Правил нет, — глухо говорит Марк. — Есть три дня, в которые мы оба можем делать, что захочется. Особенно ты.
— Почему именно я?
— А почему поза наездницы? Очень смелый выбор для нежной фиалки, которая даже члена коснуться боится.
— И вовсе я не боюсь, — ляпнула раньше.
— Конечно, — улыбнулся Марк, по-прежнему глядя в потолок. — Вера, я могу доставить удовольствие женщине, и ей не нужно пытаться выдавить из себя оргазм самостоятельно.
— К чему ты клонишь?
Повернулся, а в глазах снова бесы.
— Только к тому, что в эти три дня мы будем делать то, что захотим, хорошо? А если вдруг не захочется, то поговорим об этом прямо. Не увиливаем, как сейчас произошло с моим вопросом о выбранной позе.
Сказал и отвернулся снова к злосчастной диванной ручке. Что у него там еще спрятано, помимо запаса презервативов на все случаи жизни?
— Хочу курить. Можно?
— Мы делаем то, что нам хочется, — ответила я.
33 — 1
Марк вытянул одну сигарету, прикурил ее и глубоко затянулся. Дым выпустил в потолок. Пикнув, заворчал кондиционер. Пульт тоже нашелся в диване, где-то под горой презервативов. Повисший сизым облаком под потолком дым ожил и исчез в вентиляции.
Я зачаровано наблюдала за новыми порциями дыма, пока неожиданно для самой себя не призналась:
— Я испытываю оргазм только в этой позе.
Марк не поперхнулся, не встрепенулся, только спокойно кивнул и сказал:
— Что-то вроде этого я и подозревал.
— Понимаешь, это особенности моей физиологии, такое строение тела и… Что? Что ты так смотришь на меня?
— Ответишь на один очень личный вопрос?
— Может быть, — стушевалась я, покрепче натягивая на себя плед. — Если захочу.
— В какой позе ты вообще никогда не кончала?
Даже думать долго не пришлось.
— На коленях… по-собачьи.
— Спасибо за честность.
Марк достал из-под стола пустую пепельницу и потушил окурок, откинулся назад, сложив руки на груди.
— О, ну давай! Тебе же хочется, что-то сказать, — не выдержала я первой. — Не нарушай собственные же правила, говори уже.
— Не буду.
— Почему?
— А гораздо проще показать, что ты ошибаешься в своем мнении о такой позе, чем объяснять.
Даже от мысли при этой позе низ живота неприятно заныл. Слишком перевешивали неприятные воспоминания. Да и что о себе возомнил этот профессор женских оргазмов Марк? Уж я-то точно лучше знаю собственное тело.
Видимо, вся эта внутренняя борьба отразилась у меня на лице, поскольку Марк сказал, словно читая мои мысли:
