Но Вера пришла ко мне с кольцом на пальце.
Убираю руки с ее талии и поднимаюсь на ноги, чувствуя, что ребра мне это еще припомнят. Сажусь в кресло в углу номера. Слишком рано обрадовался звонку с рецепции, который и оповестил меня о гостье. Ведь сама Вера еще ни слова не сказала.
— Я рад, что ты пришла.
В больших темных глазах Веры нет искорок. Нет жизни. Также она выглядела в самую первую ночь в аэропорту.
Она несчастна с этим мужчиной и никогда не будет, я хорошо понимаю это по ее внешнему виду. Но смогу ли я сделать ее счастливой? Мои чувства к ней уже перешагнули стадию необременительного курортного романа, и все бы ничего, если бы не мое прошлое.
Вера сидит на моей кровати, но по ощущениям, ее голос доносится с другого конца света:
— Почему ты не сказал мне, что спал с ней на Кипре?
— Не хотел причинять тебе боль.
— Зачем тогда трахнул ее еще раз?
— Я совершил ошибку. И мне очень жаль, что я не остановился раньше, чем стало слишком поздно.
Вера переводит на меня свои темные глаза.
— Ты даже не просишь прощения, Марк?
— Этому нет прощения, Вера. Я это хорошо знаю.
Вспоминает мои слова об измене на собственной свадьбе, сказанные в отеле на Кипре.
— Понятно, Марк. Мне стоило бы догадаться. Еще ты, наверное, скажешь, что предупреждал меня о том, что не изменишься, и что с самого начала предупреждал меня, чтобы я не рассчитывала на отношения…
— Вера.
Она уже встала и теперь замирает с пальто в руках.
— Я действительно предупреждал тебя о том, что я мерзавец, но теперь я хочу измениться. И хочу попросить тебя о втором шансе. По-моему, это куда действеннее пустых извинений.
Растерянно оборачивается.
— Ты хочешь, чтобы я дала тебе второй шанс? — шепчет она одними губами. — Зачем тебе это, Марк?
Я не поднимаюсь с кресла, остаюсь сидеть, хотя очень хочу сжать ее в своих объятиях, крепко и до хруста. Но боюсь, что, если наброшусь на нее, то под моим напором ей ничего не останется, кроме как сдаться. А я хочу дать ей выбор, хочу, чтобы она сама осознала, готова ли она обрекать себя на жизнь с таким, как я, или пусть уходит к тупому лишнему углу с именем в три ненавистных буквы.
— Разве все то, что было между нами, не стоит того, чтобы попытаться снова? Не думай, что я откажусь от тебя так просто, Вера. Я ведь… — голос срывается.
Вера замирает. Не знаю, чего в ее глазах больше: страха, удивления или торжества.
Вот он, момент, когда я чуть не сказал вслух то, во что даже не верю.
— Я ведь очень хочу быть с тобой, — произношу я.
Вера тихо выдыхает. Кажется, она тоже не готова услышать от меня то, во что я пока не готов даже поверить.
— А как на счет твоих увлечений чужими невестами, Марк?
— Тамада Марк Бестужев больше не собирается развлекать гостей на чужих свадьбах. Уж поверь мне.
Вера широко улыбается.
В тот же момент меня сдувает с кресла, и я подхожу к ней, возможно, чересчур быстро, но она улыбается, черт возьми, в ответ на мои слова. Я все еще могу вызвать у нее улыбку. Значит, в глазах этой женщины для меня еще не все потеряно.
Забираю у нее пальто и швыряю, не глядя, куда-то вбок. Вера улыбается сильнее. Смотрю мельком назад, для улыбок есть повод: пальто повисло на телевизоре, как на вешалке.
— Плевать, — шепчу я.
Прижимаю Веру к себе и наконец-то обнимаю. Так крепко, как и хотелось. Вера обхватывает меня за шею и внимательно смотрит снизу вверх.
— Зачем я тебе, Марк?
Хороший вопрос. На этот вопрос есть короткий и простой ответ из трех слов, но у меня есть запасной:
— Знаешь, что я выбил на спине четыре года назад в тату-салоне?
Вера разжимает руки и, я рывком сдираю с себя футболку. Вера, безошибочно и не глядя, находит начало латинской фразы, вытатуированной на моей лопатке. Когда она успела так хорошо изучить меня?
Она обходит меня и встает за моей спиной. Вздрагиваю, когда холодным пальцем она выводит каждую из четырнадцати черных букв на моей спине.
— «Hoc erat in fatis», — шепчет она. — Что это значит?
— «Так предначертано судьбой».
Вера замирает, а после, вытянувшись на носочках, касается моей спины губами.
ГЛАВА 48
Вера
Я думала мы останемся в отеле, но после поцелуев Марк снова оделся, подхватил мое пальто и вывел меня из номера.
— Куда мы идем?
— Скоро узнаешь.
В лифте Марк нажал на кнопку «минус два» и бросил в телефон короткое: «Выезжаем». Когда лифт раскрыл свои двери, на подземной парковке нас уже ждал заведенный черный автомобиль с водителем.
Ладно. Он, конечно, богатый мерзавец, но чтобы настолько? Одним отелем на Кипре его состояние явно не ограничилось.
— Домой, — бросил Марк водителю и после закрыл разделяющую водителя и пассажиров перегородку.
Даже не знаю, чему так удивляюсь. Логично, что у него есть дом или квартира здесь. У него он есть на Кипре и должен быть в этом городе, но в груди все равно разливается тепло из-за мысли, что Марк решил не оставаться со мной в номере очередного отеля.
Бережно касаюсь синяков на его лице, и тогда же Марк придвигается ближе ко мне и кривится. Явно от боли.
— Что с тобой случилось за эти два дня, Марк? Откуда эти синяки?
— Привет из прошлого, — туманно ответил он.
— Ты хоть когда-нибудь будешь со мной честен? — вздыхаю.
— А разве я вру? Я не хотел терять время зря. Сел на чартер, а потом, когда он приземлился… Знаешь, это так долго всегда в самолетах… Вот я и решил, что доберусь на своих двоих всяко быстрее, чем стану ждать автобус и остальных пассажиров.
— Так это ты бежал по взлетно-посадочной полосе?! За мной?! — не верю своим ушам.
— Да, а что?
— Об этом даже в новостях говорили, знаешь? — улыбаюсь.
Мама перед завтраком включила телевизор, я слышала, хотя и не придала этому никакого значения.
— Проклятые папарацци, — шипит Марк.
— Ты не пострадал? — трогаю его талию, и Марк кривится сильнее. — О боже! Что еще, кроме синяков?
— Ребра. Один козел врезал мне ногой по ребрам.
— Это незаконно!
— Ничего, я не в обиде.
— Тебе нужно к врачу.
— Нет, не нужно.
— Нужно! А если что-то серьезное? Так нельзя, Марк.
