— Посмотри, как естественно ты выглядишь! — ворковала мастерица. — Я против тонны штукатурки на лице. Это в кино не видно, а на телевидении очень даже заметно, естественно ты выглядишь или нет.
Час времени они убили на то, чтобы она выглядела так, как будто даже не закрашена, а волосы выглядят так, как будто она все раз провела по ним расческой после бурной ночи, ну и в чем логика? Лучше бы накормили! Тогда хотя бы румянец был естественный на ее изможденном голодом лице.
— Куда? — гаркнула Валерия, когда Лена двинула в сторону стола, откуда убирали последние тарелки с печеньями. — Эфир через десять минут, а ну быстро переодеваться!
Лена проводила взглядом последний поднос с крекерами и последовала за ширму. Там ее быстро переодели в последнее оставшееся платье. Это было платье в синюю и фиолетовую клетку с рукавами в три четверти. Это платье ей было по размеру, единственно хорошая весть за сегодня — нигде не падало и ничего не жало.
Лену усадили за огромный круглый стол рядом с Маргаритой и Евой. На Еве было платье без рукавов, наверное, специально выбрали, чтобы зрители могли полюбоваться ее забитыми татуировками предплечьями.
Они так и притягивали взгляд и Лене удалось получше рассмотреть мелкие детали, которые, впрочем, для Лены не складывались в общую картину. Что могло связывать круглые очки, курительную трубку и шикарную красную тачку вместе? Татуировки выше были бледнее тех, что были ближе к локтям, значит, Ева набивала их постоянно, а лепестки роз, нераскрывшиеся букеты и ветви с шипами были лишь общим мотивом для предметов.
Невозмутимая Ева, видимо, привыкла к тому, что люди разглядывали ее, или же специально сидела в наушниках, чтобы не слышать неминуемых осуждений.
Остальные участницы спешно рассаживались по своим местам. Жениха видно не было.
— Ну что, Гадкий Утенок, превратилась уже в Лебедя? — спросила Марго тихо.
— Веришь ты мне или нет, но ничего не было, — ответила Лена также тихо.
Близняшки сели рядом и синхронно опустили на колени салфетки. Эльвира сидела, то и дело поправляя платье, — оно явно было мало ей в плечах.
— Я же сказала, никакого кофея! — громыхнула Валерия за дверью, и в зал тут же влетела Злата.
— Ой, шо и спросить нельзя? — проворчала она, занимая свое место.
Марина демонстративно смотрела в другую сторону, а Розалинда увлеченно обсуждала с Василисой возможность нарисовать собственный портрет. В руках у Василисы был блокнот и карандаш, она показала певице наброски, а та восторженно шептала комплименты.
Артемий вошел в зал последним, и тогда же Ева вытащила из ушей наушники.
Только Лену появление жениха никак не взволновало. С большим нетерпением она ждала, когда же принесут еду. Ну не заставят же они их сидеть голодными? Что это тогда за свидание в ресторане?
Тем не менее, поскольку смотреть было не на что, Лена иногда все же косилась в сторону жениха, который говорил по очереди с каждой. Тогда же Лена четко поняла, что на нее Артемий не смотрел. Вообще.
Вот Маргарита поинтересовалась о том, как он сколотил состояние, и Артемий ответил, что благодаря успешному стартапу, а следующий вопрос тут же прозвучал от Евы по другую сторону от Лены, но жених даже не посмотрел в ее сторону.
Артемий сказал, что татуировки на теле женщины его не отпугивают, хотя сам он не задумывался о том, хочет ли он набить и себе что-нибудь.
Светлана Воскресная, разумеется, поинтересовалась у него о его любимых книгах, Кристина вернула разговор к домашним животным и спросила, какое самое экзотическое животное, Артемий мог бы завести дома?
Терьер на руках Лены свернулся клубочком, как обыкновенный котенок. Она рассеяно водила рукой по темно-русой шерстке, молча слушая вопросы, как на интервью.
Разговоры прервались лишь на миг, когда официанты стали разносить… чай!
Их ждал всего лишь чай?!
Впрочем, следом за чашками и чайника с чаем на стол принесли торты. Много тортов. Слишком много, подумала Лена, тут же учуяв неладное. Их водрузили в центр стола.
И все. Никаких тебе ложечек, ножей, лопаточек. Их никто не принес.
То есть, смотреть можно, трогать нельзя?
Больше книг на сайте - www.litlib.net
Лена почувствовала чувствительный тычок между ребер. Покосилась на Марго.
— Улыбаемся и машем, Гадкий Утенок, — процедила та, едва слышно. — Знаю, что у тебя уже все на мази с миллионером, но ты хоть изобрази улыбочку.
— А нас что, уже снимают? — удивилась Лена.
— Уже полчаса как.
— Откуда знаешь?
Лена затравленно огляделась. Она ожидала увидеть внушительные камеры и операторов. Но съемочная группа сидела в глубине зала, возле мониторов, тихо, как мышки в присутствии кота.
— Камеры установили раньше. Подними глаза под потолок. Новое слово в вещании. Монтаж делают тут же, а трансляция идет сразу в интернет.
И действительно, Лена нашла камеры под потолком. На каждой стене по нескольку штук, в результате каждая из участниц оказывалась под обстрелом.
— Так что, улыбаемся и машем, Гадкий Утенок, — закончила Марго и звонко расхохоталась в ответ на шутку Артемия.
— А еда? — процедила в ответ Лена. — Кормить нас будут?
— А ты когда-нибудь видела жующих люди на экране?
Лена задумалась.
— Нет, — пришлось признать с тоской.
— Ну вот. Торты всего лишь реквизит. Скажи еще спасибо, что бутафорские не выставили.
— Бутафорские?
— Как в театре, из крашеного пенопласта. Здесь живой эфир, сразу заметили бы подделку, а хотя… — Марго с улыбкой потянулась к наливному красному яблоку на золотом подносе.
Сзади мигом донеслось выразительное покашливание, которое Лена узнала бы из тысячи. Валерия.
— Ну точно! — воскликнула она, вертя в руках наливное красное яблочко. — Парафиновое, ха! Даже тут сэкономили.
— … а ты как считаешь, Лена? — вдруг спросила Марина.
Лена вздрогнула и посмотрела на пепельную блондинку. Вот же черт! Заметила, что Лена ни слухом, ни духом не в курсе, о чем ведется разговор, и решила отыграться.
Глава 20. Лена
На выручку неожиданно пришла Марго. Соблазнительно играя яблоком в руках, прищурив ярко-синие глаза, она сказала:
— Думаю, Лена, как и я, против отношений до брака.
«Правда?» — чуть не ляпнула Лена.
— Поддерживаю, Марго, — кашлянула Лена.
Голос неожиданно подвел, краем глаза она заметила, как зажглась одна из камер. Красная лампочка нервировала, не давала привести в порядок мысли. И куда подевалось ее красноречие? И как вообще разговаривать о таком щекотливом моменте, зная, что этот разговор транслируется на всю страну?
