На стадион мы пришли первыми, еще до громогласного горна. Так и не сказав больше друг другу ни слова. И да, я была права, ветер прекратился и первый снег все-таки выпал. Мокрый и промозглый. Пока мы проползали полосу препятствий он смешался с грязью и теперь был везде, в сапогах, на теплых безрукавках, свисал комьями со слипшихся волос.
Я пришла первая под удовлетворительный кивок магистра Треша. Он даже улыбнулся мне, не зло и не испепеляюще, а с каким-то горделивым видом. За меня горделивым. И это было лучше похвалы и всяких высокопарный слов.
А когда все собрались и выстроились в ровную грязную с головы до ног шеренгу, оглядел всех и произнес вызывающе.
— Забудьте всё, что я говорил на прошлых занятиях. Вы команда, и, — он ко мне повернулся. — Вы должны стоять за себя и за того, кто с вами. Не имеет значения какими правилами вы руководствуетесь, лучше всего не руководствуетесь вовсе. В борьбе с более сильным врагом, главное… — его взгляд на Тару переместился.
— Победить! — усмехнулась та.
— Выжить! — холодно резанул Треш. Всё переглянулись.
— А теперь еще один марш бросок десять кругов, и… — он снова всех оглядел. Повторно остановил взгляд на Вьятт, — тренироваться с сегодняшнего дня начинаем на реальном враге. Надеюсь вам, студентка Тара — это понятно? Если вы их не убьете, они убьют вас… Нет места сожалениям, нет места сочувствию. Никаких эмоций. Только ваше будущее, которого не будет, если вы не отстоите его здесь и сейчас.
Тара стала бледная, если её отчужденную зеленость, можно было принимать за бледность. Изменились, после слов тренера, все. Напряженность столь же промозглая, въедающаяся в мозг, что и первый мороз, застыла на лицах.
— Марш! — прозвучал рык тренера.
А когда мы пробежали десятый круг, едва переводя дыхание, то поняли, что фраза: «Будущее, которого не будет, если вы не отстоите его здесь и сейчас» имеет самое прямое и зловещее для нас значение.
В центре стадиона стояли пятеро гоблинов и два тролля. От вида которых у Тары лицо страдальчески исказилось. Все семеро нежить. А рядом с ними огромные монстры. Двое. Смесь волкодавов с горными ящерами. Без шерсти, вместо неё шкура ископаемого, толстые лапы, хищные морды с длинными раздвоенными языками. Монстры кинулись первыми, не дав нам даже прийти в себя. Ударили огнем из жутких пастей.
— Див, Тромп! Слева!
Голос Нориса разом привёл всех в порядок.
— Искарип! — земля взвилась вместе со снегом, прямо в морды ящерам. Пламя затухло, они жуткими головами завертели.
— Найли, второй справа!
Я порывисто развернулась, справа на меня несся гоблин, размахивая культяпками больше похожими на дубины.
Я прыгнула, обнажая меч и собирая силу. Лиловый ударил, разрубая руку нежити пополам. Энергетический удар нанесённый им опалил мне кончики волос. О нечистые!
— Они маги! — успела выкрикнуть прежде чем меня свалила силовая волна.
Разом десяток голосов ударили четким заклятием, вой ящеров взорвал мозг. Вскрик, толи это Дик кричал, толи…
Худощавый паренек, имени которого я не помнила, выкрикнув неизвестное мне проклятие, вывернулся из-под разящего удара нежити, покрылся черной шерстью, Стукнули копытца и даже рожки на голове проступили. Бесенок! Удар копытами. Ого! Тролль на сотню шагов в сторону отлетел.
«Молодец!» — пронеслись у меня в голове быстрые мысли, совместные с набиранием собственной силы. Парень сбоку вскрикнул, быстрый разворот. Ящер вцепился в руку Вита не давая ему сконцентрироваться.
Лилия вспыхнула раскидывая ворох земли, листьев, снега и ударила во в монстра. Ящер взвыл, развернулся ко мне, выпуская парня. Тот головой встряхнул, приходя в себя. И что-то шепнул, начал видоизменяться, я уже не смотрела.
— Иди сюда, монстрик! — шепнула я ящеру и губы вытерла ладонью. Монстр кинулся молча и слишком стремительно и, наверное, я бы все-таки не успела отразить. Но ящер напоролся на острые зубы невесть откуда взявшейся росомахи. Юркая и быстрая она когтями вспорола мягкие ткани и кинулась на помощь остальным.
— Вит! — у меня от озарения глаза округлились. Росомах на меня лукаво глазом скосил, честь отдала мохнатой когтистой лапой и кинулся на тролля, напиравшего на группу из пяти ребят. Я тоже было бросилась следом…
— Тара! — вопль Нориса заставил остановиться и найти взглядом Вьятт.
Девушка стояла у края стадиона, у её ног лежал гоблин, а в шаге стоял тролль. Огромный, зеленый, со зверски оскаленной мордой. Тара смотрела на него широко открытыми глазами, и рука её опускалась. Меч выскользнул из безвольных пальцев и упал к ногам.
— Тара! — от крика свело горло. Кинулась к ней, понимая, не добегу — не успею. Я остановилась, глаза закрыла. Сила. Я есть сама сила. Я не вижу. Я ощущаю. Мёртвую ткань нежити. Толстую руку, протянутую к девушке-троллю. Яркий лиловый импульс скользнул в меч, в окровавленное лезвие и слова заклятия:
— Ар халив ротогор!
Клинок просвистел стрелой, разрывая промозглый воздух. Раздался болезненный вскрик. Я со страхом открыла глаза. Тролль оседал на землю. Лезвие вошло по самую рукоять. Норис бежал к Таре.
Хлопок ладоней. Нежить и, единственный, уже порядком порубленный ящер вспыхнули мерцающими искрами и пропали в воздухе. Норис остановился так и не успев приблизиться к девушке-троллю.
Рядом с Тарой появился магистр Треш. Схватил за плечи, начал трясти.
— Тара! Тара! Приди в себя!
Она уткнулась ему в грудь и затряслась от плача.
— Я не могу! Не могу… их…
Все застыли смотря на плачущую Вьятт. Кто-то вытер вспотевшее лицо, кто-то с мрачным видом вложил клинки в ножны.
Тренер взмахнул рукой. Вздыбилась земля поднимая портал. Лорд Дейн так и не отпустил Тару, с нежностью так не свойственной ему, подхватил её на руки и унес в темнеющую воронку.
Норис стоял закусив губу. Потом рывком отвернулся и пошел со стадиона.
Часть 15
Заходя в комнату Тара бросила на меня хмурый взгляд. Я сидела на кровати и перечитывала лекции. За окном давно была ночь.
— Даже не спрашивай, — прошипела сквозь зубы.
Я плечами пожала.
— Не буду. Хотя что здесь спрашивать, все на глазах группы произошло.
Она застонала и на кровать не раздеваясь плюхнулась. Я в книгу снова уставилась. Не мое это дело, что там произошло между ней и магистром Трешем на стадионе. Ночное пропадание Тары и такие нежности от тренера. Говорит, за ректором Риганом пол института вздыхает. Тара явно не с той половины, судя по всему у неё совсем другой преподаватель в сердце. И мне отчего-то жалко её стало. Хотя, чего жалеть-то? Вон с какой заботой он на неё смотрел.
До меня донесся всхлип. Я глаза подняла. Тара сидела на кровати поджав под себя ноги. Лицом уткнувшись в колени. Плечи вздрагивали. Я вскочила. Бросилась к ней и порывисто обняла.
