В общем, справедливости во время приватизации никакой не было. Это правда. Но другой формы распределения «народного хозяйства» в нашей стране, в нашей культуре быть и не могло. И я говорю об этом совершенно уверенно. Потому что если бы могло быть по-другому, то было бы по-другому. Но было так, как было. И именно данный факт, а вовсе не доктор доказывает это.
Кроме того, даже если допустить, что и могло быть иначе, то ведь все уже случилось. Совершенная глупость махать кулаками после драки.
Другое дело – извлечем ли мы для себя уроки из произошедшего, будем ли мы постепенно превращать сложившуюся в эпоху хаоса экономическую систему в нечто более здравое и верное, добьемся ли мы более оправданного с точки зрения здравого смысла распределения материальных благ между гражданами страны… Вот это вопросы, на которые нам следовало бы ответить, причем самим себе. А ответив – идти на выборы. Другого пути, как бы мы к этим выборам ни относились, нет.
В отношении же случившегося остается утешаться двумя вещами. Во-первых, наша буржуазная революция, а у нас в 1991 году именно буржуазная революция случилась, была вовсе не самой ужасной. Вспомните, что французы во время своей буржуазной революции отчебучили, и сразу станет понятно, что наши национальные особенности не так уж плохи. По крайней мере, мы не гильотинировали всех направо и налево. Да и Чаушеску не расстреливали. А во-вторых, первые «олигархи», которые никуда не годились, были экономической эволюцией выбракованы – или разорились, или на тот свет отправились. Оставшиеся, как ни крути, оказались вполне себе неплохими управленцами. «Зарплаты», правда, у них завышены – тут и говорить не о чем. Но то, что они с задачей своей справились и смогли в целом, худо-бедно, удержать экономику страны на плаву, – это, несомненно, результат.
А ненавидеть их… Дурное дело, конечно, нехитрое. Толку-то? Ну, допустим, мы благородно ненавидим их, но они за это примерно так же ненавидят нас. Симметричный, казалось бы, ответ… Но не будем забывать – ценности-то и рычаги у них. Захотят ли они делиться своим благополучием с теми, кто их ненавидит? Не думаю. Захотят ли они думать о «социально ответственной политике», если общество в массе своей их презирает? Сомневаюсь. Да и вообще, как они будут думать о тех, кто их ненавидит? «Народ – быдло», – так они и будут думать. И в целом их тоже можно понять. Они-то не считают, что они в чем-то провинились. Они работают, рабочие места создают, экономику развивают. В результате всем может стать лучше. За что их ненавидеть? В общем, станет лучше только в том случае, если мы от ненависти своей сможем избавиться.
Можно понять человека, который не хочет работать «на дядю». Это мало кому понравится. Но есть набор поступков, которые мы можем совершить и прийти к другим результатам – начать работать на себя, а не «на дядю». Всегда, выбирая свое поведение, свои поступки, мы на самом деле выбираем не то, что будем делать сейчас, а результат, который получим в будущем . И когда ты начинаешь так думать, то понимаешь, что нет никакой катастрофы в том, чтобы какое-то время поработать «на дядю», потому что никто не лишает тебя возможности в другой, более выгодной для тебя ситуации принять другое решение и начать работать на себя. Однако же часто проблема как раз в том, что о работе ни на какого «дядю» речь не идет совсем.
Нам кажется, что если собственник бизнеса получает прибыль, а мы только зарплату, – то это, мол, не справедливо. Но это не так. Если этот собственник украл этот бизнес у государства (у нас с вами то есть), то да, конечно, налицо несправедливость, и правильно было бы на такого «дядю» не работать из принципа гражданской ответственности. Но если этот бизнес не украден, а построен, то речь идет как раз о справедливом распределении: тебе создали условия для работы и дали зарплату, а тот, кто создал и дал, – получает прибыль.
Привыкли ли мы так думать? Боюсь, что нет. Мы не привыкли думать о своей жизни, что это наша, моя жизнь, и все зависит от того, как мы ею распорядимся . Нет ответственного отношения к тому, что такое «моя жизнь». Понимания, что вот она, выдана мне. Что родился я и я же умру, и должен провести этот промежуток времени так, чтобы быть счастливым. Все остальные идеи о том – почему мы, откуда мы и зачем, являются, к сожалению, абстрактными и базируются только на вере. Можно верить в то, можно в это, но все это только гипотезы, допущения. А из ощутимых, фактически существующих факторов, определяющих качество и ценность нашей жизни, это только вопрос удовольствия – в самом широком смысле этого слова (то есть это далеко не только физические удовольствия, но и эмоциональные, чувственные, интеллектуальные). Удовольствие, которое мы получаем от нашей жизни. Удовольствие, которое, кстати сказать, нам никто не обязан организовывать.
В общем: «It’s my life!» Это твоя жизнь. Живи и распоряжайся ею. Не думай, что кто-либо сделает это за тебя. Займись ею. Сделай ее такой, какой ты хочешь ее видеть. Ощути счастье этого факта – ты хозяин своей жизни! «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек!» – эту фразу надо переделать. «Я другой такой жизни не знаю, где так вольно я могу дышать» – окромя моей собственной, разумеется. Так будет правильно.
Да, в этом мире есть лишь один человек, который способен нас контролировать, который распоряжается нашими возможностями, резервами и свободами. Этот человек – мы сами. И это право контроля – есть личная привилегия и личная ответственность каждого из нас. Но мы как-то совсем не радуемся, когда вдруг осознаем, что, кроме нас самих, наша жизнь никому особенно не нужна. Что, кроме нас самих, никто не будет заниматься улучшением ее качества, ее пространства и глубины, ее продолжительности.
В нас по-прежнему живет этот миф, что мы живем в некой огромной, очень богатой стране и потому, соответственно, нам кто-то что-то за это должен, но не дает . Да, мы живем в огромной и богатой стране, но эта огромность и это богатство находятся «в потенции». Все это еще надо освоить, превратить из возможного в действительное. И для этого необходим труд. Иными словами, у нас по сравнению, может быть, с другими странами больше возможностей, но и для реализации этих возможностей нужны соответствующие – очень значительные – вложения с нашей стороны.
Но мы – нет. Вкладываться не готовы, а получать – всегда пожалуйста. И дальше начинаются странные разговоры про справедливость. Когда началась приватизация и каждому за его ваучер абстрактно пообещали автомобиль, никому и в голову не пришло, что этот автомобиль еще должен кто-то произвести. Причем не просто кто-то, а мы же сами и должны это сделать.
Нельзя поделить шкуру неубитого медведя, но мы не только ее делили. Мы в мечтах уже и примерили ее на себя, и тепло ощутили в собственном воображении, а потом впали в негодование, потому как нам показалось, что с нас эту шубу стянули. А ее никто не стягивал! Более того, заветный медведь еще из бора шишкинского не вышел – жив-здоровехонек. Мы делили то, что только возможно, а вовсе не то, что уже есть в наличии.
Наш главный миф – это вопрос о справедливости, а главная проблема – отсутствие ответственности за свою собственную жизнь . Такому человеку кто-то должен предложить что-то такое, что ему понравится. «Прилетит вдруг волшебник в голубом вертолете и бесплатно покажет кино…» То, что для этого перелета вертолета необходим бензин, да и кино еще, собственно говоря, нужно снять, а это дело затратное, плюс не обойтись и без денег на аренду кинозала, – это все у него в голове как-то не укладывается.
