В тот день было объявлено, что роман Бенджамина Тракаллея «Роза без единого шипа» попал в длинный список Букеровской премии.
22
Июль-август 2015-го
С дочерью Дуг не виделся два месяца. В этом ей никак не откажешь: так, как умела дуться дочь, дуются чемпионы высшей лиги. Но она и тогда не собиралась с ним видеться, эту встречу подстроила Франческа — она позвала Дуга выпить кофе в «Галерее Саатчи» на Дьюк-оф-Йорк-сквер июльским утром и притащила с собой Кориандр, не предупредив ни ее, ни Дуга.
— Хватит вам уже, — сказала она, — это нелепо. Ну завелась у твоего отца подруга. Что тут такого? Случается сплошь и рядом.
— Он жуткий лицемер, — проговорила Кориандр и насупилась, глядя в свой латте.
— Слушай, Корри, — сказал Дуг, — и извини, если покажусь старым пердуном, но когда ты станешь чуть постарше — ну, чуть за восемнадцать, а я знаю, что тебе этот возраст кажется вершиной мудрости, — так вот, когда станешь чуть постарше, ты поймешь, что не любой человек, с которым у тебя разные взгляды на политику…
Выслушивать все это Кориандр интересно не было.
— Тори — шваль, — произнесла она.
Дуг повернулся к Франческе, предполагая, что она разделит его негодование от этих слов. Франческа же улыбалась.
— О, как славно, — сказал он. — Прямо-таки очаровательно. Миленькое слово, чтобы обозвать женщину, с которой у твоего папы… — Чуть не сказал «любовь», но вовремя спохватился — отчасти потому, что не хотел произносить это в присутствии бывшей жены и собственной дочери, но еще и потому, что понятия не имел, правда ли это. И в итоге выбрал «свидания», от чего Кориандр лишь скривилась.
— Может, хватит вам обоим уже такие слова употреблять? — припечатала она. — В вашем возрасте у вас не «свидания». У вас не «подруги». Тебе пятьдесят пять. Ей сорок шесть. Гадость же.
Так, подумал Дуг, она знает, сколько лет Гейл. Кое-кто погуглил.
— А ты не употребляй слово «шваль» применительно к тем, чьи представления не совпадают с твоими, — сказал он. — Гейл… замечательный человек. У нее очень крепкие принципы.
— А-а… — протянула Франческа, — так вот почему ты с ней переспал.
Кориандр не желала слушать.
— Правда? Строительную компанию ее мужа разве не оштрафовали за паршивое муниципальное жилье?
(Погуглили, значит, немало.)
— Были кое-какие проблемы… — начал Дуг, но она его оборвала:
— Типичный еврей девелопер.
— Эй! — Он вскинул предупреждающий палец. — Поменьше вот этого. — Дуг и раньше замечал, как легко ее пылкая поддержка палестинцев начинала отдавать рефлекторным антисемитизмом. — В любом случае они разведены. Уже некоторое время. Может, на этой неделе поужинаем втроем или как-то?
— Я на этой неделе занята.
— Чем ты занята? Учеба закончилась, верно?
— Мне нужно готовиться к Боготе. На самом деле… — она встала и закинула сумку на плечо, — мне по магазинам сейчас надо.
— К Боготе? Давно ли ты туда собралась? — Он вновь повернулся к Франческе: — Ты об этом знала?
— Вчера выяснила. Они собираются с Томми. Судя по всему, планировали давным-давно.
— Кто такой Томми?
— Текущий парень, насколько я понимаю, — ответила Франческа.
Из-за этого пояснения Кориандр одарила ее взглядом жалости, каким духовный старейшина смотрел бы на новообращенного, все еще пребывающего в дремучем невежестве, и выговорила презрительно:
— Парень/друг. Друг/парень. Просто чувак, с которым я иногда бываю в постели. Чего вашему поколению далась эта дебильная бинарность?
С этими словами она вымелась из кафе.
Дуг, отягощенный унынием, посмотрел вслед ее удаляющейся фигуре.
— Вот и поговорили.
— Что мы породили? — спросила Франческа, размышляя вслух. Затем отхлебнула свой фраппучино и попыталась подобрать ноту пожизнерадостнее: — Во всяком случае, у нас получилась дочь, которой не все равно, что творится в мире. Уже кое-что, наверное.
— А ей не все равно? Иногда мне кажется, что она подсажена на то, чтобы возмущаться от имени других людей.
— Наверное. Может, университет ее угомонит.
Дуг скептически хохотнул.
— Нам известно, куда она собирается?
— Хочет остаться в Лондоне. Но жить не будет ни с тобой, ни со мной, очевидно.
— Очевидно.
Помолчали, продолжая размышлять над блужданиями дочери. А следом Франческа спросила:
— У тебя с этой женщиной серьезно? С Гейл.
— Довольно серьезно, да. В нашем возрасте уже не забалуешь на одну ночь, верно?
Она грустно улыбнулась.
— Видимо, так. Как вы познакомились?
— На вечеринке в Палате общин. Чисто выпить. Как-то у нас срослось, не знаю почему. — Он кратко — и вяло — потрепал бывшую жену по руке: — А у тебя как?
— О, неплохо, — отозвалась она с натужной бодростью. — Пыхчу потихоньку, сам знаешь. — Тут она вспомнила, о чем хотела с ним поговорить. — Я тут на днях, так вышло, встретилась с твоим старым школьным другом. С Роналдом Калпеппером.
— С Калпеппером? Иисусе. И зачем же?
— Он хотел, чтобы я организовала благотворительное событие для его некоммерческой организации. Фонд «Империум».
Дуг громыхнул злым изумленным смехом.
— Боже, ну и наглец. О Калпеппере тебе надо знать три вещи. Первое: никакие благотворительные пожертвования ему не требуются — он уже стоит миллионы. Второе: фонд «Империум» — не некоммерческая структура в нормальном смысле слова, это мозговой центр крайних правых, толкает свободную торговлю и помогает крупным американским корпорациям влезать на британские рынки. Особенно в здравоохранение и социальное обеспечение.
Франческа поразмыслила над сказанным.
— Это два пункта. А третий какой?
— Он паскудный говнюк.
* * *
Дуг — через Франческу — выжал из Кориандр обещание, что она будет слать ему из Колумбии СМС, чтобы он не волновался о сохранности отпрыска. Впрочем, первое сообщение пришло только вечером, когда поздравляли Бенджамина, в первую неделю августа. Дуг ехал в плотном автомобильном потоке, и тут зажужжал телефон. Сообщение ему прочитала вслух Гейл.
— Пишет: «Тут все хорошо».
— Да? И?..
— И ничего.
— Тут все хорошо? Правда? Ей больше нечего сказать отцу после десяти дней путешествия?
— Лучше, чем ничего, по-моему, — сказала Гейл. — Почему ты так о своем сыне не беспокоишься?
